Виктор очнулся, когда кто-то потряс его за плечо. Над ним склонялся Стефан Староверов, а вокруг стояли другие мужики. И среди них – Вишневский.
Краснов сразу же вспомнил огненный ужас.
А еще он вспомнил сильный удар по затылку, после которого потерял сознание. Но это был явно не единственный удар, потому что болело все тело. Кто-то избил его и притащил в этот овраг за деревней.
Виктор зашипел от злости.
Григорий! Эта сволочь явно хотела, чтобы с ним, Виктором, что-нибудь случилось ночью. Кто знает, что здесь происходит по ночам... А когда расчеты не оправдались, именно Григорий нанес удар по голове – Краснов почти не сомневался в этом.
– А скажи-ка, милок, чья это кровь у тебя на руках? – вкрадчиво спросил Вишневский. – Руки-то у тебя целехоньки. Кто ж тебя так заляпал? И рубаху... Убил кого, что ли?
Виктор посмотрел на свои окровавленные руки.
«Вот оно что! – Его начало трясти. – Убийцей меня хочешь выставить, сука?! Не мытьем, так катаньем?»
Превозмогая боль, он вскочил и, зарычав, кинулся на верзилу. Сбил с ног, схватил подвернувшийся под руку камень, замахнулся – и тут же получил удар под дых от Стефана. Скорчившись от боли и задыхаясь, Виктор все-таки дотянулся до отползающего Григория и вцепился зубами в ногу гиганта. Изо всех сил стиснув челюсти, он, под истошный вопль Вишневского, вырвал вместе с клоком брюк большущий кусок мяса, выплюнул и потянулся окровавленным ртом к шее врага – Иуды, предателя и заподлянщика, втершегося к нему в доверие. Но не добрался.
Со всего размаху Староверов ударил его еще раз. Теперь уже носком сапога в лицо. Раздался хруст ломающейся кости, и Виктор потерял сознание…
* * *
– Я не могу к нему даже подойти – не то что убить!
– Он тебя так напугал, жалкий трус?
– Да. Я действительно его боюсь.
– Даже больше, чем меня?
– Он человек. И я его боюсь по-своему. Я видел, как он проломил череп тому бедняге. Сомневаюсь, что смогу с ним справиться.
– А меня ты боишься по-другому?
– Да, по-другому. Ведь ты не человек.
– Ты понимаешь, что он бросил тебе вызов? Он уже не успокоится – до тех пор, пока не доберется и до тебя.
– С ним рядом кто-то подобный тебе?
– Запомни, человек! Я – единственный. Таких, как я, больше нет.
– Ты самый главный там?
– Ха-ха-ха! Рассмешил! Неужели ты до сих пор не понял, что я не там, а здесь? А в этом месте я и есть самый главный. Может, ты и сейчас сомневаешься в моей реальности? Может, мне стоит и в самом деле найти другие руки? Кажется, есть подходящая кандидатура, и его, как видно, даже не придется уговаривать.
– А если я соглашусь, ты оставишь меня в покое?
– Опять смешишь? Но я ведь могу и разозлиться. Впрочем, отвечу и на этот твой глупый вопрос. Что будет, если не ты, а он? Тогда ты станешь его первой жертвой. О, какая это будет смерть! Он вытряхнет тебе мозги и набьет твою голову глиной. И, возможно, тогда ты поумнеешь. Хотя, вряд ли. Ха-ха-ха!
– Я не то сказал... Прости меня, Хозяин.
– «Прости меня, Хозяин!» – ты ничего лучше не мог придумать? Или у тебя и правда вместо мозгов глина? Запомни же, самое опасное из животных, не другую щеку надо подставлять, а мстить!
– Я отомщу ему, обязательно!
– Слишком долго рука мертвеца стерилизовала живую мысль. «Любите друг друга!». А какой в этом смысл? Почему ты не должен ненавидеть врагов своих? Почему ты должен их любить, с какой стати?
– Я ненавижу его! Я ненавижу всех!
– Может ли окровавленная жертва любить зверя, что разрывает ее на части?
– Нет!
– Любить врагов своих и творить добро тем, кто ненавидит и использует тебя – не это ли презренная повадка спаниеля, который перекатывается на спину, когда его пнут?
– О, да – это так!
– Ненавидь врагов своих всем сердцем, и, если кто-то дал тебе пощечину, врежь обидчику кулаком! Сокруши его, ибо самосохранение есть высший закон! Подставляющий же щеку есть трусливый пес!
– О, да! Только так!
– Удар за удар, ярость за ярость, смерть за смерть – и все это с выгодой для тебя самого! Глаз за глаз, зуб за зуб... да нет, все зубы обидчика за один твой зуб! Стань Ужасом для противника своего. Заставь уважать себя, и дух твой – бессмертный твой дух, – будет жить не в призрачном раю, а в мозгах и сухожилиях тех, чьего уважения ты добился.
– Я заставлю их уважать себя!
– Уважать – это бояться. Бояться – это уважать. Благословенны сильные, ибо они будут вершить судьбы мира. Прокляты слабые, ибо удел их – ярмо!
– Да!
– Благословенны могущественные, и да почитаемы будут среди людей. Прокляты немощные, и да стерты будут с лица земли!
– Да!
– Благословенны смелые, и да пребудут они властелинами мира. Прокляты праведно скромные, и да растоптаны они будут раздвоенными копытами!