Белое лицо Олежки приблизилось – и их двоих окружило кольцо огня, отделив от остальных. Этот огонь не обжигал, а согревал, и исчезла боль... Виктор почувствовал умиротворенность, но в глазах мальчика вдруг появился страх. Огненное кольцо пропало, Олежка отпрянул назад – и на Виктора вновь обрушилась боль. Он еще успел расслышать:
– Он убивал людей! Я видел, что он убивал людей! Папа, я его боюсь…
Виктор потерял сознание.
* * *
На поляне расстелили затертый зеленый палас с пятнами почерневшей крови и завернули в него Виктора. Два крепких мужика взгромоздили ношу на плечи и в наступающих сумерках понесли к деревне.
Виктор очнулся от запаха крови и пота и почти сразу все понял. Его, несомненно, несли в школу, к «бешеным крысам»! Туда, откуда живыми не возвращаются...
Глава 10. «За дело… Сами же потом спасибо скажут»
Запись в журнале:
20 июля 1999 года. Здоровые: 165 человек. Стебли: 57. Бешеные крысы: 15. Умершие: 112. Пропавшие без вести: 127. Убитые! – 3.
Те, кто за Острым Шипом: 68.
* * *
– Уже четыре.
– Что?
– Исправляй на «четыре».
Стефан недоуменно посмотрел на вошедшего Карыкина.
– Убитых уже четверо, – пояснил тот.
– Кто? – выдавил Староверов.
– Пошли...
* * *
Григорий Вишневский лежал на спине и напоминал куклу, над которой поглумился вредный ребенок. Голова, руки и ноги находились не на своих местах, а были сложены отдельной кучкой. Вместо вырванного сердца кто-то засунул под ребра гиганта камень, покрытый зеленым мхом. На заросшей седым волосом груди кровавилась надпись: «Он хотел отобрать у меня власть».
Стефан и пятеро старейшин молча взирали на этот ужас.
«Убили не раньше, чем час назад, уж я-то в жмуриках разбираюсь».
Голос Григория, зазвучавший в голове, заставил Стефана испуганно оглянуться. «Наваждение», – подумал он, закрыв глаза.
Когда он их открыл, возле тела уже стоял и Олежка. Пошатнувшись, мальчик упал. Подхватить его никто не успел.
* * *
После убийства Григория Вишневского подземным жителям стало ясно, что Виктор Краснов никакой не маньяк, и что настоящий Джек Потрошитель продолжает вершить свои кровавые дела. Но расправу с Гришкой-пьянчужкой с Виктора не снимали, и возвращать его от «бешеных крыс» не собирались.
Стефан же Староверов был убежден в том, что Виктор вообще никого не убивал. Своего тезку-алкаша прикончил Григорий Вишневский – чтобы подставить Виктора.
После смерти отца кровь из ран Олежки так больше и не сочилась – и «Мистер Икс» проводил ежедневные атаки. Цифры в журнале учета постоянно менялись. Люди сходили с ума, умирали, кидались друг на друга, впадали в полное оцепенение от страха. Управлять таким стадом было практически невозможно. К жертвам «смертельного дыхания» каждый день прибавлялись жертвы неведомого Потрошителя. Ужас не покидал Чернухино, и не было теперь никакой передышки.
Отношение к Олежке изменилось: обожествление переросло в ненависть. Доведенные до отчаяния люди были готовы его убить! Каким-то чудом Староверову пока удавалось их сдерживать – ведь заменить-то мальчика было некем.
Стефан лихорадочно искал выход. Вариант с «недоброкачественным продуктом» отпадал сразу, так как однажды они уже предлагали «Мистеру Икс» «бракованную» кровь – когда сильно порезался болевший ветрянкой мальчик. В то время у Олежки тоже было «затишье», и поэтому Стефан со старейшинами решил проверить, так ли уж категорично требование насчет «здорового ребенка». «Мистер Икс» ответил на эту уловку сокрушительным ударом. Уровень его «радиации», измеряемой не в радах или грэях, а в количестве свихнувшихся, просто зашкалил – и после этого уже никто не пытался обмануть полноправного хозяина положения.
«Что еще нам остается? Как быть? Что делать?» – задавал себе Стефан извечные вопросы, сидя в одиночестве в своей подземной комнате. Ответов он найти не мог.
«Будь ты проклят, – подумал он, имея в виду «Мистера Икс», неизвестно откуда и зачем взявшегося на их головы. – Будь ты... Проклятие... Может быть, на деревне лежит проклятие?..»
Мысль была нелепой, но все-таки... Взять хотя бы тот семейный склеп – чем не проклятие? Или Никитиных – все дети у них рождались с четырьмя пальцами на ногах. А плачущая Уля? Староверов помнил этот плач, раздавшийся на похоронах его Танюшки. Многие тогда попадали в обморок... В общем, всякой чертовщины в деревне хватало.
«Место, где сгорают церкви» – так можно было бы назвать Чернухино. Первый раз храм Божий сгорел лет сто назад, как говорили старики. В войну уже отстроенную церковь взорвали партизаны, так как немцы превратили ее в склад боеприпасов. Да и на памяти Стефана она пару раз беспричинно загоралась; точнее, причину найти не смогли. Ну, не чертовщина ли?..