Ничего пока у Олежки не получалось, и он начал нервничать. Ниточки вибрировали все сильнее, соприкасаясь друг с другом, и вот-вот могли снова перепутаться. Пора было заканчивать операцию, которой позавидовал бы любой филиппинский кудесник. От перенасыщения знаниями, касающимися медицины, и в особенности анатомии, Олежке стало казаться, что его голова вот-вот лопнет, но связать эти знания воедино и применить в деле он пока не мог. Tendo m. tibialis anterioris... mm. interossei dorsales... ligamenta metatarsalia interossea... Медицинская латынь кишела в голове вперемешку со скальпелями и особенностями рефлексотерапии. Знания, полученные с ниточек, его переполняли. Он хрипел от напряжения, а ноги Андрея дергались, словно туда то и дело тыкали электрошокером. Вибрация ниточек нарастала.
Когда на них появилась первая петля, мальчик сплел пальцы в древнетибетской мудре, и раздробленные кости перестали шевелиться. Олежка превратил ступни Болдаря в сплошные костные образования, этакие протезы – по-другому у него пока просто не получилось.
Болдарь мог в любую минуту умереть от большой потери крови. Олежка знал, чем тут можно помочь: ускорить естественное кроветворение, форсировав для этого деятельность некоторых внутренних органов.
Всю начинку Андрея Олег видел достаточно четко (хотя его голова оказалась запрокинутой назад), и что нужно делать с этими органами, он знал теперь тоже хорошо. Кишечник, – вернее: его микрофлора, – для синтеза фолиевой кислоты представлялся Олегу как нельзя лучше, а этот кофермент, так необходимый для образования крови, новоявленный исцелитель и планировал добыть в первую очередь. Печень, почки, даже не переваренный в желудке шпинат – для этой цели годилось все. Лимфатические узлы, костный мозг, селезенка – Олег, набитый медицинской теорией, как подушка перьями, знал, где находятся участки образования различных элементов крови. И он вытягивал оттуда эти элементы, переступая понятие «реальность» и плюя на понятие «невозможно» (каким-то чутьем Олег догадывался, что, наверное, ему в том помогала сама атмосфера Кольца, где все процессы и так обходили течение времени). То, что он вытворял с организмом Андрея Болдаря, было неподвластно объяснению, совершенно противоречило всем условиям эволюции, и опровергало раннее установленные догмы. Но это происходило на самом деле – глубоко под землей, внутри чудовищной паранормальной зоны, где не существовало никаких законов и норм, где все выглядело абсурдом или изощренной выдумкой одурманенного наркомана. Теперь Олег уже не был Олегом, в его оболочке находилось скопление знаний множества людей, и сортировать эти знания было бессмысленно. Они стали действовать вне воли маленького мальчика, осмелившегося бросить вызов Богу, – а именно этого мальчик и боялся. Он уже не мог что-то контролировать или что-то осмыслить. Внутри его головы кружились в вихре какие-то цифры и непонятные названия. Казалось, заданный им алгоритм излечения больного действовал теперь сам по себе. А Олег же был в нем простым связующим звеном – между ниточками и тем, ради чего ему пришлось снова к ним прикоснуться; звеном, которое уже ничего не понимало; звеном, которое просто дергало за ниточки, оказавшись в плену созданного им самим алгоритма. Даже обычный витамин В12, синтезируемый кишечником Андрея и участвующий в кроветворении, Олег распознавал не иначе, как С63Н88N14PСo, а сама кровь ему представлялась теперь скоплением эритроцитов и тромбоцитов, базофилов и плазмы, различных антитоксинов и лизинов; – и все это, вопреки законам живого, ему приходилось «вытягивать» из «начиненного» органами взрослого человека за время, которого другому не хватило бы и на поедание пиццы.
Но… это был особый случай, особое место, и это был особый Дар – Дар, способный спасти весь мир, или же… разнести его в клочья.
* * *
Бабочка вилась у забитого досками окна на лестничной площадке между первым и вторым этажами. Самого окна в темноте не было видно, но Виктор знал, что оно там есть, потому что не раз, будучи школьником, сидел там на подоконнике. Когда он, все еще ощущая запах одеколона, поднялся туда, бабочка вдруг исчезла, а потом вновь появилась. Облетела вокруг Виктора – и опять скрылась у окна. Может быть, дурак тут и не понял бы – но Краснов не считал себя дураком. Подойдя к окну, он сунул руку под подоконник и нащупал в углублении что-то шершавое и твердое. Это был кусок арматуры, который кто-то когда-то припрятал под окном.
Он стоял, держа в одной руке деревяшку с гвоздем, а в другой – железяку, и следил за бабочкой. Она уже залетела на второй этаж и зависла там маленькой одинокой звездой в космической черноте. Зависла там, где к стене была прикреплена лестница, ведущая на чердак. Виктор помнил эту лестницу – она упиралась в люк, запертый на висячий замок. И если с помощью арматурины вырвать железную скобу – путь на крышу будет открыт!