Она засмеялась и поманила его:
– Импотент! Ты до сих пор еще никого не трахнул! Иди же скорей ко мне!
Андрей зажмурился – и вновь открыл глаза.
Мать по-прежнему стояла под деревом, только теперь лицо ее было изуродовано.
– Шынок! – прошепелявила она безгубым ртом. – Пошмотри, што ты шо мной шделал! Если бы ты знал, как мне шейчаш больно. Боль! Она придет ихтибе́!
Андрей опять закрыл глаза и прижал к ушам окровавленные ладони. Но все равно продолжал слышать слова матери.
– Андрей! Андрюшенька! Кото́чек мой! Они катали по полу мою голову, как футбольный мяч. Посмотри же на меня! Мне так больно!
Андрей не выдержал – и посмотрел. Тело матери держало за волосы собственную голову с зажатым во рту свистком – такой же свисток был у него в десятом классе.
А потом мать засвистела.
Он взвыл, завалился набок и начал кататься по окровавленной траве. А потом пополз прочь от этого страшного места.
Слань из хвороста и прелых листьев казалась живой – она трещала, ухала, стонала, иногда вонзая в ладони и колени Андрея острые сучки. Боль в коленях стала нестерпимой – но то, что было ниже, по-прежнему ощущалось протезами. И тогда Андрей пополз на одних локтях. Быстро изодрав в кровь и локти, он упал лицом в землю и заплакал. Силы его покинули окончательно.
В это время послышался треск.
Кто-то, тяжело дыша, приближался. Болдарь поднял голову и увидел передвигающегося на четвереньках человека. Это был его сосед по улице, Денис Пискун, такой же, как и он сам, бывший тракторист.
В глазах Дениса Андрей разглядел некую силу, и это его испугало. Он хотел отползти – но не смог. Бывший сосед и товарищ молча поднял руку и сжал запястье не успевшего ничего сообразить Андрея. От неожиданности Болдарь вскрикнул – хотя ему не было больно. По его телу прошел легкий озноб, а в кончиках пальцев возникло слабое покалывание. Такое же, как от прикосновения Олежки Вишневского. Неведомо как Андрей сообразил, что из него сейчас не вытягивают, а дают; он получал.
«Программирование, – мелькнуло у него в голове. – Меня программируют...»
Денис отпустил его запястье. И Андрей вдруг понял, что теперь может без труда подняться на ноги, и они вновь будут слушаться его.
Он, пошатываясь, встал. Клочья одежды висели на нем окровавленными струпьями. Теперь он знал, что нужно делать. И кто проводит это «программирование», он тоже знал…
Пискун посмотрел вслед удаляющейся в лес человеческой фигуре, а потом по-собачьи направился к люку, лавируя между кучами земли.
Люк открылся и на поляну выбралась Виктория, держа в руках пустые пластиковые пятилитровки. Она походила на старушку-побирушку из подземного перехода – изможденная, с морщинистым лицом, в испачканной глиной одежде. Ее щеки впали, глаза окаймляли темные круги, а нос заострился и стал походить на некачественный реквизит.
Зажав этот «реквизит» пальцами, она чихнула. И сразу вздрогнула. В нескольких метрах от себя она неожиданно увидела старика на четвереньках. Тот манил кого-то пальцем.
Виктория, оглядевшись по сторонам, догадалась, что зовут именно ее. Но зачем? Недоброе Кольцо уже научило ее не доверять людям, но все равно – неуверенно и с опаской – она приблизилась к старику.
– Вам чем-то помочь?
Денис, резко приподнявшись, молча обхватил ее запястье – и Виктория задохнулась от наполнившей ее вены энергии. Информация пришла сразу и полностью.
Цепочка, созданная Олежкой Вишневским, стала еще на одно звено больше...
Неведомая энергия переполняла ее. Было страшно, но что-то подсказывало Виктории: все это только к лучшему. Когда тень старого дуба коснется треснувшего камня, она должна быть там – вместе с теми, кого энергия наполнила так же, как и ее. С теми, кто отдал ее Виктора «бешеным крысам».
– Ради тебя, дорогой, – пробормотала она, стискивая через минуту чужое запястье.
* * *
Тропинка огибала пригорок с тремя кривыми соснами, дальше которого Андрею еще не удавалось пройти. Здесь была невидимая граница Кольца.
Из воздуха, словно пузырь, выдулась огромная пасть – прозрачная, но с четкими контурами, – и попыталась схватить его доброй сотней прозрачных клыков. Болдарь, где-то внутри себя понимая, что бояться галлюцинаций не стоит, с криком отскочил назад и бросился прочь от этого призрачного Цербера. Вслед ему неслось угрожающее клацанье. Лишь когда оно стихло, Андрей перешел на шаг, а потом и вовсе остановился и начал оттирать о траву вымазанные руки.
Добравшись до поляны с огромным дубом, он прильнул щекой к шершавой коре и почувствовал, как тело запульсировало от невидимой энергии, вливающейся в него. Его плоть наполнялась лесным духом, который не в силах было истребить даже таинственное Кольцо.