С любовью и с величайшей благодарностью,
твой брат Михаил.
Март 1899 года».
* * *
Письмо четвертое
«Ловлю себя на мысли, что я боюсь. Боюсь себя, боюсь своего соседа анахорета, боюсь не проснуться завтра, тем самым не закончив начатое. Откуда же мог возникнуть мой страх, Алексей? Мне очень не хватает сейчас твоего резкого слова, твоей насмешки и гордыни – способных раздавить мое низкое чувство, заменить его на злость, гораздую вытянуть даже из самой безнадежной трясины.
Никакие доводы и рассуждения здесь не помогут, мне сейчас нужно другое: достойный ответ моей боязни. Я не хочу думать, что могло бы стать этим ответом, и всецело доверяю своей интуиции.
Ты мне как-то сказал: «Сильные потрясения исцеляют от мелких страхов». А если в тебя вонзил когти страх очень сильный, то какие потрясения смогут помочь от него избавиться?!
Надеюсь на твою помощь.
Твой брат Михаил.
Апрель 1899 года».
Глава 2. Прошка с волчонком
Вишневый сад полыхал розовым и прекрасным, выплескиваясь из серой дымки расплывчатыми воздушными деревьями. В это прохладное утро туман держался слишком долго, не желая сдавать свои позиции солнечному дню. Может быть, потому журчание речушки Крепенки и походило больше на перезвон невидимых колокольчиков. Ведь недаром же говорят, что в тумане все слышится по-другому. Но Марьяна об этом не думала.
Маленькая девочка стояла на обрыве над тихой речкой и всматривалась в розово-серую кашицу сада, откуда доносились слабые стоны. Она знала, что там – в глубине вишневого сада, на большой железной кровати, – лежал старик Григорий.
– Марья-ана-а! Маришка, где ты? – раздался вдалеке женский голос.
Девочка повернула голову на зов, ее черные глазки блеснули. Но она не отозвалась, а юркнула в сад. Сердце быстро стучало, но любопытство было сильнее страха – ей хотелось увидеть, как умирает старый колдун.
Остановившись неподалеку от кровати, она вслушивалась в хриплое дыхание старика.
«Громовик... Ведьмак...» – звучали в ее голове чарующие прозвища старика Григория.
Она поежилась, но не от страха, а от нарастающего возбуждения. Марьяна трепетала.
Сколько историй было связано с колдунами! Люди испуганно произносили их имена, обходя стороной мрачные жилища кудесников. Не оставляя равнодушным никого, колдуны (а особенно такие сильные, как Григорий) заставляли людей бояться себя. Многие верили в то, что все эти чародеи и чародейки связаны с нечистой силой, которая и наделила их колдовским умением в обмен на души. Были и такие, кто разбирался во всем этом «мракобесии» больше остальных. Они знали, что магия бывает не только черной, но и белой, и, если ты владеешь искусством «светлого» колдовства, то это не означает, что ты продал свою душу сатане. Говорили и о «даре от Бога» – когда человек просто рождался с магическими способностями. Но тут были разногласия. Ведь такой чародей мог применять свои способности как на благо, так и во вред. А если он причинял кому-нибудь вред, то о каком «Божьем даре» могла идти речь? Видать, не от Бога этот дар, а от лукавого. Кое-кто утверждал, что человек, получивший колдовские способности по наследству, мог «отписаться» от доставшегося ему «белого» или «черного» ремесла в пользу другого. Если белый маг становился черным, то сила его при этом не терялась; в обратном же случае магические способности значительно уменьшались.
– Подойди поближе, дитя мое, – услышала Марьянка, хотя губы старика Григория даже не шевельнулись.
Девочка, неслышно ступая, приблизилась к кровати и остановилась в двух шагах от колдуна.
– Ты, конечно, знаешь, кто я такой, – тяжело дыша, сказал Григорий, пристально глядя ей в глаза. – Но я не вижу в тебе страха. Ты меня совсем не боишься, в отличие от других...
Оставаясь в сущности своей людьми, ведьмы и ведьмаки, в конце концов, умирали. Хотя, как считалось, некоторые смогли прожить сотни лет. Каким образом это им удавалось – с помощью чудесных снадобий и заклятий? Кто знает... Но смерть с косой рано или поздно все-таки приходила за ними. И тогда…
Даже ребенку было известно, что нет ничего лучше осинового кола в сердце ведьмы, чтобы можно было с уверенностью сказать о ее смерти (способность вурдалаков расхаживать после смерти приписывалась иногда и ведьмам, а, значит, и избавляться от них нужно было именно так). Нередко умирающих ведьмаков и ведьм выносили из избы, привязав их к кроватям, ибо только там, вне дома, душа чародеев могла распрощаться с телом. Иногда в потолке и крыше делали дырку, и тогда ведьма умирала в своей постели внутри дома – существовало поверье, что грешная душа может пройти только через то отверстие, которое никогда не осеняли крестным знамением, а окна и двери на ночь крестили. Но как бы все не происходило, каждый знал, что перед смертью «черные» ведьмы и ведьмаки во что бы то ни стало стараются избавиться от собственных колдовских способностей. В противном случае их мучениям не было бы конца. Они просят подать воды, потрогать им лоб, дать подержаться за руку, и все эти уловки преследуют только одну цель: прикоснуться к телу «свободного» человека, чтобы в одно мгновение перелить в него свою силу и, уже опустевшими, отойти в мир иной.