Глаза девочки странно блестели. Колдун судорожно сглотнул и проговорил:
– Всю свою жизнь… всю свою очень долгую жизнь я стоял перед выбором, то тянущим меня на дно, то поднимающим на поверхность… – Он понимал, что, возможно, она – его последний шанс. Перед ним стояла маленькая девочка, скорее всего, заблудившаяся в этом утреннем тумане. – Собственная сила могла задушить мое тело, если я оставался слишком долго посередине… и мне никак не удавалось выбраться из этого круговорота.
От ее маленьких глазок невозможно было отвести взгляд.
«Змейка, размером с ладошку, – подумал вдруг он. – Но не менее ядовитая, чем большая змея».
– Я смотрю на тебя, и мне кажется: ты уже сделала свой выбор… Это огромная сила, дитя… – Старик зашелся в кашле, и веревки, которыми он был привязан к кровати, врезались в его тело. – Уходи! – вдруг захрипел он. – Прочь от меня! Сгинь!
Но сиплые крики старого колдуна Маришку не испугали. Подойдя вплотную к кровати, девочка наклонилась к Григорию и вцепилась в его костлявую руку. Лицо умирающего исказилось. Он приоткрыл рот, издав глухие клокочущие звуки. Длинные волосы девочки коснулись лица старика, и она сделала глубокий вдох. Тело колдуна напряглось, дернулось и, наконец, обмякло.
На усыпанной розовым цветом ветке громко каркнул ворон и, захлопав крыльями, взлетел над утонувшим в тумане садом.
– Марьяна! – вновь прозвучал далекий голос.
Туман почему-то начал сгущаться. Может быть, то был уже вовсе и не туман, а облако, спустившееся с высоты небес на грешную землю…
* * *
Встреча не могла оказаться случайной. Это была даже не встреча, а, скорее, столкновение.
Виктор был очень нелюдимым человеком. И в лес он тоже ходил всегда один.
Под ногами хрустели сухие ветки, и шелестела выцветшая на солнце трава. Корзинка с грибами уже почти заполнилась, и из нее выглядывал, словно приготовившись выпрыгнуть, огромных размеров единственный белый гриб. Виктор споткнулся о незамеченный в траве корень – и грибы посыпались из корзинки.
Виктор выругался – и тут же услышал чей-то смех. Краем глаза он успел заметить мелькнувшую среди деревьев тень. Сердце подсказывало ему, что за ним кто-то наблюдает, и этот кто-то – женщина.
Сердце его не обмануло – из-за долговязой акации показался край пестрой юбки, трепетавшей на легком ветерке. Точно – женщина! Когда она вышла из-за дерева, он забыл не только о грибах.
Сказать, что она была красива – значит ничего не сказать. Она не пробралась, а ураганом ворвалась в его сердце.
Она улыбнулась. И Виктор, к собственному удивлению, ответил ей улыбкой.
– Я – Марьяна. А ты?
Голос девушки показался Виктору глубоким и необыкновенно красивым. Такого голоса он точно никогда не слышал. Тем более, таким голосом никто с ним никогда не заговаривал.
– А я – Виктор. – Слова дались ему легко, вылетев как бы сами собой.
– Ну, вот и познакомились, – сказала она и снова улыбнулась.
Виктор приблизился к ней и вдруг почувствовал легкое головокружение. От девушки исходила какая-то необъяснимая энергия. Он уперся рукой в ствол акации.
– Тебе плохо?
Виктор покачал головой:
– Да нет. Наоборот – мне сейчас хорошо.
Марьяна усмехнулась:
– Ты уверен?
– Уверен, – выдохнул Виктор.
* * *
Она проводила его почти до колодца, от которого было рукой подать до первых домов. Солнце уже скрылось за лесом. Пробыть с ней целый день – и не заметить, как он закончился! Виктору ужасно не хотелось прощаться со своей спутницей, и он готов был просить разрешения остаться с ней – в ее жилище, спрятанном в лесу. Будто услышав его мысли, Марьяна тихо сказала:
– Еще немного, дорогой. Еще немного – и мы будем вместе.
В груди у Виктора полыхал пожар. Он влюбился в Марьяну и не мог думать ни о чем другом. Без Марьяны его жизнь – жизнь человека, не знающего женской ласки – снова станет однообразным проживанием дней в бараке с таким же, как и он сам, соседом-молчуном за стеной.