Поиски девочки не привели ни к каким результатам. Не было ни одной зацепки, ни одного свидетеля. Ребенок словно испарился, растаял в воздухе. По деревне пошли разговоры о колдовстве.
А коль дело было в колдовстве, то следовало сходить туда, где им занимались – к помолодевшей Прошке-Марьяне...
* * *
Приход односельчан напугал Виктора. Впрочем, как и Марьяну. Она не хотела впускать деревенских в дом, и сомнения Виктора насчет ягненка усилились. Наконец, она уступила напору «расследователей» – но люди так ничего и не обнаружили ни в доме, ни в погребе, ни во дворе «ведьминого» дома. И у Виктора немного отлегло от сердца.
Ему не нравилось их новое жилище. Барак, поделенный на два хозяина, где он жил в последнее время, был намного лучше и роднее. Но Марьяна настояла именно на этом жилище сбежавшей за кудыкины горы Прошки, стоявшем на окраине деревни, обособленно от остальных домов. Она сказала просто, без разъяснений:
– Как раз то, что нужно.
Почему это было «как раз то, что нужно», Виктор не знал. Но заверение Марьяны в том, что «всему свое время» и что ему «еще рано», в какой-то мере успокоило его. Марьяна была его женой, и не доверять ей он не мог. Тем более после клятвы, произнесенной на лесной поляне, среди таких же, как она.
– Даже если для этого потребуется вся моя жизнь, – повторил Виктор, вспоминая обряд. – Я тебе верю, любимая. Не обмани же меня. Ты одна на всем свете, кому я могу доверять. Одна.
Виктор стоял на крыльце и смотрел на темный силуэт башни, вонзившейся прямо в луну. Говорили, что этой развалине, вздымающейся над холмом, уже более трехсот лет, и когда-то она была гораздо выше. «Острый Шип. Когда ее построили, она была похожа на громадный острый шип. Иначе, зачем было так называть? – подумал Виктор, вдыхая вечернюю прохладу. – И что можно было оттуда высматривать? Вражье войско?»
Неожиданно он заметил на холме какое-то движение. Собака? Хищная судорога передернула лицо Виктора, обнажив его желтые зубы.
Раздался волчий вой, и в ответ тут же залаяли псы во дворах. А Виктор, сам того не ожидая, громко заблеял козлом. Стуча ногами по крыльцу, он блеял снова и снова.
Блеснули вдалеке волчьи глаза – и хищник исчез.
Виктор растянул губы в улыбке, и улыбка эта была похожа на оскал.
Глава 4. Ведьмина записка
Новое убийство, случившееся вскоре после первого, повергло жителей Заячьих Дубровок в страх и уныние. Страх от жестокости невидимого убийцы, и уныние от отсутствия каких-либо зацепок. Хотя, играло роль еще одно немаловажное обстоятельство.
Расследование по совершенным в деревне преступлениям так и не сдвинулось с места. Полицейским, отряженным из уезда, до Дубровок доехать не удалось. То, что они сообщили по возвращении, по-видимому, возымело действие, и более этими преступлениями в уезде уже никто не занимался. Кроме самих обитателей Заячьих Дубровок, которые не могли просто так вот все забыть и продолжать жить, как ни в чем не бывало.
Убийство кузнеца Николая Кожемякина, по всей видимости, произошло около полудня, когда он должен был идти домой пообедать. Не дождавшись мужа, его жена решила принести обед в кузницу. Если б Марфе знать заранее, с каким ужасным зрелищем она столкнется, она бы ни за что не пошла туда. Но сердце ничего не предвещало, приготовив хозяйке «сюрприз» напоследок – и от себя. Войдя в кузницу, Марфа успела только вскрикнуть, а потом упала, почти мгновенно отдав Богу душу.
Николай был крупным и сильным мужиком, способным и подкову согнуть, и быка одним ударом кулака на землю опустить. И в кулачном бою равных ему не было. Чтобы с ним справиться, не хватило бы и троих, если не четверых. То, что сотворили с Николаем, мог сделать только еще больший здоровяк. Кто-то пришлый? Или убийца действовал не один? Или же застал Николая врасплох?
Но просто убить – это одно дело, а растерзать в клочья – уже совсем другое.
Не остановится на этом чертово отродье, нутром чую. Сердце подсказывает: над каждым из нас сейчас коршун завис.
Николай был прав тогда, на пепелище. И теперь, погибнув сам, да еще и жену с собой прихватив, передал остальным свои опасения, оказавшиеся отнюдь небеспочвенными. Коршун смерти действительно завис над каждым обитателем Дубровок. Он не щадил никого – ни святого, ни младенца, ни мужика восьми пудов весом.
И кто будет следующей жертвой?..
* * *
Письмо девятое
«Алекша! Я не знаю, как тебе это объяснить. Но почти уверен, что именно я стану следующей жертвой.
Мой дорогой брат! Я все еще люблю тебя!
Твой Михаил».
* * *
– Виктор, ты любишь меня по-настоящему или нет?
Виктор смотрел на Марьяну и не знал, что ответить. Любит ли он ее? Если то, что при виде черноволосой красавицы со сросшимися бровями у него возникает непреодолимое желание стать с ней одним целым, называется любовью – тогда да, он любит Марьяну. Если то, что он готов исполнять все ее желания, лишь бы всегда оставаться с ней рядом, называется настоящей любовью – тогда тоже да, свою жену он любит по-настоящему. Она для него – божество. В этом Виктор не сомневался. Но можно ли любить по-настоящему, и при этом испытывать страх? Можно ли любить по-настоящему, и при этом испытывать злость?