Судя по всему, эта тирада доставила старику немалое удовольствие. Нагнувшись к двойнику, спрятавшему голову между коленями, он проговорил:
Что, и об этом забыл? Убедил Виктора, что убийца – он сам, Виктор, и есть. Заставил Виктора убедить в этом и Марьяну. И она поверила! А потом за тебя все и сделала – не пустила в Дубровки полицейских. Туман развесила, разными мороками страху нагнала – те и завернули оглобли. Правда, после был еще один экипаж, но тот уж совсем пропал бесследно – и до сих пор о нем ни слуху, ни духу.
Опять же, проделки твоего самого «удачного» персонажа, «посеявшего семя» еще до своего появления. Теперь так и называют деревню: Чертовы Дубровки. Но скажи: чья же в этом заслуга?! кто первый к этому руку приложил?!
Михаил Андреевич присел напротив своей копии и, понизив голос, продолжал:
Но давай вернемся к запискам, мой друг! Скажи мне: неужели ты не помнишь о сердце, так бережно хранимом тобой столь долгие годы?! Неужели ты забыл, как, давясь от обиды и злобы на «дорогого Алекшу», ты растерзал его тело, оставив для писем и разговоров один лишь кусок его плоти?! Самовлюбленный психопат! «Мой дорогой и горячо любимый брат! Как жаль, что ты не можешь вместе со мной наслаждаться жизнью, не можешь пить ее большими глотками в таком чудном месте, как Заячьи Дубровки». Идиот-убийца, пишущий письма убитому собственными руками родному брату! «Я тут брату письмо написал. Будь добр, отправь его, – сказал Михаил и отдал Виктору конверт». Бездушное и циничное животное, приучившее человека относить письма к сердцу покойника в соседнюю комнату! «Алекша, мой дорогой брат, твоя гордыня мешала тебе переступить порог, откуда начиналось то, что я однажды в себе обнаружил. И потому ты отвернулся от меня». А ведь он не просто отвернулся от тебя. Он сделал тебя всеобщим посмешищем! Считая, что весь мир несправедлив по отношению к тебе, ты и совершил свое первое убийство, не так ли?! Отвергнутый обществом, и отвергнувший общество! Не смирившись с тем, что родной человек считает тебя психически больным, ты не придумал ничего лучшего, как лишить жизни собственного брата! Не считая его мертвым, ты продолжал общаться с ним, даже не задумываясь о том, что совершил. «Понимая, что внутри твоего сердца еще могут таиться теплые чувства к моей натуре, хочу сказать вот что: я тебя всегда любил, я не перестаю тебя любить и сейчас». Ты любил его! Да, это так! Даже предав брата смерти, ты не переставал его любить! И, вспоминая все это сейчас, веря воспоминаниям и не веря им одновременно, ты вдруг осознаешь, что ты – самое ужасное из чудовищ, когда-либо ходивших по третьей от Солнца ПЛАНЕТЕ! Скажи мне: что же ты чувствуешь сейчас?!
– Страх… и возбуждение, о котором нельзя даже мечтать…
Жалеешь ли ты о содеянном?
– Разве можно жалеть о том, чему шанс – одна песчинка на всем побережье…
Но как же твой брат, родной брат?!
– Я его всегда любил, я не перестаю любить и сейчас…
Ты… боишься смерти?
– Бояться смерти… Ха-ха-ха!..
Своей смерти!
– О ней будут слагать легенды…
Это чувство должно быть так прекрасно – каждый раз… Но не стоит забегать вперед… Долго ли еще?
– Они уже нашли могилу учителя…
Первое убийство в Заячьих Дубровках?
– О, да. Марьяна не зря выбрала эту яблоню – теперь ее яблоки даже черви не едят. Проклятый дом, теперь вот и проклятое дерево… А ведь никто и не догадывался, что под ним спрятан труп…
Михаил Сергеевич?
– Он самый. Учитель, приехавший в Заячьи Дубровки... Все бумаги у него в кармане… Просто задушил – ничего особенного…
Ну что, все вспомнил?
– Да, кажется, все.
Тогда мне пора. Прощай. Но ты не волнуйся, от меня тебе тоже перепал сюрприз. Твой дар я не оставил без развития…
– Что это значит?
Не стоит забегать далеко вперед. Главное: лицом к лицу. Не забудь… Я же тебе больше не нужен. Прощай…
* * *
Письмо десятое
«Мой брат.
Я раб, раб собственного романа. И я сошел с ума. Я это точно знаю. Сегодня мне довелось увидеть… самого себя! Нет, не в зеркале! И знаешь, что я делал?! Я обсуждал с ним, то есть, – с собой, – планы собственной смерти!»
* * *
Крики раздавались все ближе. Михаил Андреевич Долгорукий не волновался. Он умел контролировать свои чувства. Главное: приберечь эмоции для последних мгновений. И только тогда чувствительность достигнет апогея. Он был готов умереть. Главное: лицом к лицу. Он усвоил и это.