Поклонившись в ответ, Тан Ао сказал:
— Почему бы вам не поднести эту драгоценность вашему государю? Может быть, за это он не откажет вам в своей милости и поможет доставать необходимые яства для вашей матушки? К чему приносить ее мне в знак благодарности? Тем более что я ведь не из тех, кто делает добро, ожидая за него воздаяния. Пожалуйста, возьмите свою жемчужину, подарите ее государю вашей страны; само собой разумеется, это принесет вам пользу.
Лянь Цзинь-фэн возразила: — Уже давно существует строгий указ нашего государя, будь то сановники или простой народ, в случае если станут подносить жемчуг или драгоценные камни, виновных, подвергать каре по закону, а подношения предавать огню. Надпись, начертанная на вратах нашей столицы: «Только добродетель драгоценна» — как раз и выражает эту мысль! Мне эта жемчужина ни к чему, прошу вас, мой спаситель, примите ее и доставьте, мне этим хоть некоторое душевное успокоение.
Видя, что девушка говорит искренно, Тан Ао вынужден был взять жемчужину. Затем он приказал матросам поднять паруса и подплыть к деревне Нарциссов. Все пошли в каюту. Цзинь-фэн поклонилась жене Линь Чжи-яна, поздоровалась с его дочкой Вань-жу; девушки встретились как старые подруги и с первого взгляда понравились друг другу.
Вскоре они доплыли до деревни Нарциссов и причалили к берегу. Попрощавшись с женой и дочерью Линь Чжи-яна, Цзинь-фэн взяла мешок с трепангами и кожаную одежду. Горячо сочувствуя горькой судьбе девушки и желая ей помочь, Тан Ао захватил с собой деньги и вместе с До Цзю гуном и Линь Чжи-яном тоже сошел на берег. Лянь Цзинь-фэн шла впереди, указывая дорогу; вскоре они дошли до ее дома.
Цзинь-фэн постучала, двери открыла старушка. Взяв у девушки одежду, она спросила:
— Почему вы так задержались, барышня? Госпоже немного получше. А трепангов вам удалось наловить?
Но Лянь Цзинь-фэн, занятая гостями, не ответила ей. Проведя Тан Ао и его спутников в комнату для занятий, она затем привела туда под руки свою мать, которая горячо поблагодарила Тан Ао за спасение ее дочери, а потом любезно поздоровалась с До Цзю гуном и Линь Чжи-яном.
Разговорились. Из ее рассказа выяснилось, что прадед Лянь Цзинь-фэн жил когда то в Линнани, но, спасаясь от мятежа в эпоху Южных и Северных династий{250}, бежал в чужие края и обосновался в царстве Благородных. Прадед же Тан Ао оказался зятем семьи Лянь. Выяснив подробности, установили, что Тан Ао и госпожа Лянь родня по женской линии.
— Вы, наш благодетель, оказались нашим близким родственником! — обрадовалась госпожа Лянь. — Хотя уже три поколения нашей семьи живут здесь, но все-таки это чужое место, родных и друзей у нас здесь очень мало. К тому же муж мой умер, братьев у меня нет, имущества тоже нет; сын мой еще совсем ребенок; семья наша давно уже в таком упадке, что все разваливается. А в Линнани у нас еще остались кровные родственники до женской линии. Я давно уже мечтаю вернуться на родину, но разве бедная вдова с сироткой-сыном и юной дочерью могут отправиться в такую даль, за несколько десятков тысяч ли! Сегодня, к счастью, мы встретились с вами, наш спаситель, и к тому же вы оказались нашим родственником. Ах, если бы вы снизошли к несчастной вдове и, возвращаясь-на родину, взяли с собой мать с детьми, не дали бы им умереть с голоду на чужбине, то поколение за поколением нашей семьи были бы вечно вам благодарны!
— Раз вы хотите вернуться на родину, то когда-нибудь, если я поеду домой, я буду просить вас поехать со мной, — сказал Тан Ао. — Но сейчас мы разъезжаем по разным странам с товарами и еще не установили срока возвращения на родину, а ведь вы больны, и вам невозможно повсюду ездить с нами. А сколько лет племяннику? Почему бы вам не позвать его сюда повидаться с нами?
Госпожа Лянь позвала своего сына Лянь Ляна. Тот вошел и поклонился гостям.
— Ай да племянник, красив и изящен, манеры превосходны, вырастешь талантливым человеком, — сказал Тан Ао и спросил:
— Сколько годков тебе минуло? Какие книги ты сейчас изучаешь?
Лянь Лян ответил:
— Мне тринадцать лет. Так как мы бедны и у нас нет средств, чтобы пригласить учителя, то я занимаюсь с сестрой. Я изучил уже девять канонов{251}, а сейчас перешел к изучению книг Лао-цзы и Чжуан-цзы{252}.
— Мы хоть и бедно живем, — сказала госпожа Лянь, — но все же располагаем тремя свободными комнатами. В прошлом году к нам въехал один ученый, чтобы открыть свою школу; мой сын учился у него, а взамен платы за ученье мы предоставили ему это жилье; это и ему и нам удобно. Но в этом году он устроился в другом месте, так что мальчику приходится даром терять время.