В наш век забытые, великие аскетыВ века, цветущие посевами Христа,Сокрыли в склепный мрак священные обетыИ прославляли Смерть их строгие уста!
– Монах отверженный, в своей душе, как в склепе,От века я один скитаньям обречен,Встречая пустоту и мрак со всех сторон;
О нерадивый дух! – воспрянь, расторгни цепи,Презри бессилие, унынье и позор;Трудись без устали, зажги любовью взор.
X
Враг
Моя весна была зловещим ураганом,Пронзенным кое-где сверкающим лучом;В саду разрушенном не быть плодам румяным —В нем льет осенний дождь и не смолкает гром.
Душа исполнена осенних созерцаний;Лопатой, граблями я, не жалея сил,Спешу собрать земли размоченные ткани,Где воды жадные изрыли ряд могил.
О новые цветы, невиданные грезы,В земле размоченной и рыхлой, как песок,Вам не дано впитать животворящий сок!
Все внятней Времени смертельные угрозы:О горе! впившись в грудь, вливая в сердце мрак,Высасывая кровь, растет и крепнет Враг.
XI
Неудача
О если б в грудь мою проник,Сизиф, твой дух в работе смелый,Я б труд свершил рукой умелой!Искусство – вечность, Время – миг.
К гробам покинутым, печальным,Гробниц великих бросив стан,Мой дух, гремя как барабан,Несется с маршем погребальным.
Вдали от лота и лопат,В холодном сумраке забвеньяСокровищ чудных груды спят;
В глухом безлюдье льют растеньяТомительный, как сожаленья,Как тайна, сладкий аромат.
XII
Прежняя жизнь
Я прожил много лет средь портиков широких,Что в бликах солнечных торжественно горят;Как в сумраке пещер базальтовых, глубоких,Я полюбил бродить под сенью колоннад.
Волной колышима, лазурь небес далекихИ догорающий в моих зрачках закат,И полнозвучный рев и звон валов высокихОдной гармонией ласкали слух и взгляд.
Я прожил много лет, покоем восхищенный,Среди лазури волн и пышной красоты,С толпой моих рабов, нагой и умащенной;
Зной охлаждающих широких пальм листыЗаботливо рабы над головой качали,Но тайных ран души, увы, не облегчали.
XIII
Цыгане в пути
Пророческий народ с блестящими зрачкамиВ путь дальний тронулся, влача своих детейНа спинах, у сосцов отвиснувших грудей,Питая алчность губ роскошными дарами;
Вслед за кибитками, тяжелыми возами,Блестя оружием, бредет толпа мужей,Грустя о призраках первоначальных дней,Блуждая в небесах усталыми глазами.
Навстречу им сверчок, заслышав шум шагов,Заводит песнь свою из чащи запыленной;Кибела стелет им живой ковер цветов,
Струит из скал ручей в пустыне раскаленной,И тем, чей взор проник во мглу грядущих дней,Готовит пышный кров средь пыли и камней.
XIV
Человек и Море
Свободный человек, от века полюбилТы океан – двойник твоей души мятежной;В разбеге вечном волн он, как и ты, безбрежный,Всю бездну горьких дум чудесно отразил.
Ты рвешься ринуться туда; отваги полн,Чтоб заключить простор холодных вод в объятья,Развеять скорбь души под гордый ропот волн,Сливая с ревом вод безумные проклятья.
Вы оба сумрачны, зловеще-молчаливы.Кто, человек, твои изведал глубины?Кто скажет, океан, куда погребеныТвои несметные богатства, страж ревнивый?
И, бездны долгих лет сражаясь без конца,Не зная жалости, пощады, угрызений,Вы смерти жаждете, вы жаждете сражений,Два брата страшные, два вечные борца!
XV
Дон Жуан в аду
Вот к подземной волне он, смеясь, подступает.Вот бесстрашно обол свой Харону швырнул;Страшный нищий в лицо ему дерзко взглянулИ весло за веслом у него вырывает.
И, отвислые груди свои обнажив,Словно стадо загубленных жертв, за кормоюСонмы женщин мятутся, весь берег покрыв;Вторят черные своды протяжному вою.
Сганарелло твердит об уплате долгов,Дон Луис указует рукой ослабелойСмельчака, осквернившего лоб его белый,Мертвецам, что блуждают у тех берегов.