- Так ты неместный? - поинтересовался парень.
- Да, блин, местный! - с иронией в голосе ответил Тимур. - Так, люблю погулять возле вокзала в час ночи! Хлебом не корми - дай возле вокзала потусовать! Был бы я местный, я б уже дома 79-ый сон видел, - складывая вещи в сумку, сказал Тимур. - Мне завтра на 8 в институт, а я еще не в одном глазу!
Спустя некоторое время, Тимур и двое его новых знакомых шли по улице.
- Меня Олег зовут... А это Дина, - сказал парень.
- Тимур, - скупо отозвался голос Тимура.
- Так как же так получилось, что ты год здесь, считай, проучился, а друзей себе не нажил и идти тебе не к кому? - продолжал Олег.
- Ты правильно сказал - проучился. Не было у меня особо времени друзей заводить. Днем учился. Вечером нужно было еще на институт отработать. А потом еще и домой часто приходилось ездить... Есть знакомые хорошие, но все только на периметре общаги. Так что, от них сейчас помощи, - развел руками Тимур.
- А знаешь, у моей мамы тут знакомая уехала, - вдруг заговорила Дина. - Бабулька престарелая. К своему сыну в другой город. Он там, вроде, как-то круто стоит. Хочет, чтобы она с ним в одном городе жила. Вроде даже квартиру новую в центре города ей купил. Сказала маме, что не меньше, чем на год. Ключи ей оставила и попросила, чтобы мама квартиру эту кому-нибудь сдала. Желательно из знакомых. Чтоб и под присмотром и не задаром. Квартирка, конечно, не ахти. На отшибе возле частного сектора. Но ничего, жить можно.
- Да, идея, конечно, хорошая, - задумался Тимур. - Только я сейчас до этой квартиры только на метро доехать смогу и облизнуться.
- Я могу тебя выдать за друга Олега. А деньги можешь в конце месяца отдать. Может, заработаешь, может родные пришлют.
- Дина дело говорит. Да, мне кажется, у тебя и выбора особо то нету, - сказал Олег.
- Ну, ладно. Хорошо. Поселюсь я там, допустим. А где у вас уверенность в том, что я через пару дней не спалю нафиг эту квартиру, заснув в постели с сигаретой, или не вынесу на базар и не продам там какую-то бабулькину радиоточку?
- Ну, спалить, ты не спалишь. Ты не куришь... - закуривая сигарету, сказал Олег. - Если б ты был курильщиком, ты б после такого гавеного дня одну б за одной шмалил, - Олег снова от спички прикурил затухшую сигарету, прикрыв огонь ладонью. - А насчет остального, можно у тебя ведь паспорт пока забрать. В крайнем случае…
- Идея, конечно, неплохая, - на мгновение задумавшись, сказал Тимур. - Деньги, если говоришь не большие, я постараюсь как-то найти... Ну, а когда можно будет посмотреть апартаменты?
- Ну, уж точно не сегодня, - сказала Дина, посмотрев на часы. - Вернее сегодня, но я думаю вечером. Мне нужно будет с мамой поговорить.
- А пока можно к Черненькому пойти, - предложил Олег.
- Это наш друг, - объяснила Дина. - В подвале живет.
- Решил от своих родоков свалить, - подхватил Олег. - После того, как его с универа турнули. Родоки ему жизни не давали. Они в том же доме живут, только наверху. А он в подвал ушел. Уже год как.
ЧЕРНЕНЬКИЙ
ЧЕРНЕНЬКИЙ.
Через несколько минут, Тимур, Олег и Дина спускались по темной лестнице, забросанной каким-то хламом. Вокруг было темно. Тимур едва мог разглядеть в темноте две черные фигуры, шагающие по лестнице уверенным шагом как к себе домой. Сам он шел медленнее, опасаясь споткнуться об какую-то очередную банку из-под краски и навернуться, пропахав носом несколько метров вниз. Затем были длинные грязные коридоры, забросанные мусором. Спотыкаясь о мусор, пройдя через девять кругов условного ада, троица остановилась перед массивной металлической дверью. Олег начал выстукивать по ней ключами кодовую мелодию.
- Ты только ничему не удивляйся, - на ухо Тимуру сказала Дина. - Черненький такой... на своей волне. Ну, короче, своеобразный парень.
Дверь со скрипом отворилась. За дверью стояло лохматое чудо в трусах уже хорошо 'под мухой'. Черненький был парнем, таки да, необычным. Он очень любил поговорить на темы вселенского масштаба. Его образ жизни - созерцание и постоянные глубокие выводы по поводу всего, что он видит. Выводы порой и не очень, мягко сказать, обоснованные он делал с таким же непоколебимым видом, с каким бы он, не моргнув не одним из своих уставших от жизни глаз, принял смерть в языках пламени, сказав на прощание обалдевшей от его упертости публике: " А все таки она вертится..." Однако, он так же неизвестен, как и не признан. Свою непризнанность Черненький любил топить не в вине в котором, как известно, истина, а в пиве.