Не вдохнуть, а руки всё сильней на шее сжимаются, душат.
«Вот и конец», - мелькнуло у Светки в голове, и представила она вместо убивца своего любимого.
- Гад, - послышалось позади, и почувствовала Светка, как кто-то по спине Егора молотит. А тот рук не размыкает, сильнее давит.
Толкает его Давыд, как увидел, что брат задумал, не смог на месте устоять. Одно дело Светку наказать, а другое на тот свет отправить. Только не хватает мальчишке силёнок, а потому схватил он первое, что под руку попалось, ту самую крынку с молоком, и по голове Егора шарахнул. Разлетелась на куски глиняная посуда, окропив остатками Егора. Покачнулся тот, видать по самому темечку Давыд попал, и обмяк, придавив Светку собой. Глядит Давыд на два тела, которые один на другом лежат, дрожат руки, у самого испуг, губы сухие облизывает и по сторонам смотрит. Никого нет, только птицы друг с другом переговариваются.
Столкнул брата Давыд со Светки, поглядел, жива ль? А у той всё так же глаза открыты и в небеса уставились. Страшно мальчишке до жути стало. Никак придушил всё ж? Не успел. Схватился за голову, а сам чуть не плачет. Бежать ему отсюда надобно, только куда? К Егоровым нельзя, он теперь перед ними ох как виноват, другой семьи у мальца нет, беспризорником быть да под заборами отираться не привык. Жизнь она и не на такое место укажет, только хотелось бы местечко помягче. Схватил свой узел, что ещё из дома забрал, да побёг по лесу, не оглядываясь.
Не на месте было сердце у Прохора, будто чуяло неладное.
- Домой схожу, отец, что-то Светки не видно, не случилось ли чего?
- Сходи, - кивает Матвей, - а я пока доски стругать стану.
Не идёт Прохор домой, бежит. Мимо леса, взгляд туда бросил, вроде никого нет, и дальше в деревню. По сторонам глядит, а жену высмотреть не удаётся.
- Лана, - забегает в дом.
- Кого зовёшь? – кривится мать. – Мой это дом пока.
- Где жена моя?
- А я почём знаю, - будто смекает свекровь что-то. – Я обед ей уложила, чтоб к вам отнесть. Не добралась? – зажигаются её глаза радостно. – Вишь, какая. Авдотья б уж у мужа давно была, да кормила, а эта, - она плюнула себе под ноги, а потом, посмотрев на иконы, перекрестилась, - невесть что.
- Не смей про жену мою такое говорить, слышишь?! – подскочил к ней Прохор, сжимая кулаки.
- Никак мать родную ради цыганки ударишь?! – картинно всплеснула она руками. – Вырастила на свою голову, - слышались слёзы в её голосе.
- Кончай, - грубо оборвал Прохор. – Когда ушла она?
- А вот почти как три часа будет, - немного привирала мать. – Совсем про тебя да отца не думает, ветер в голове. А я говорила, - начинает вновь. – Мож к полюбовнику какому сбежала?
Злится Прохор на мать, зыркает, а вместе с тем растерян. Куда могла запропаститься? Может, к родителям сначала зашла?
Выскочил из избы и к Егоровым помчался, только и там Светки не было, и сделалось Прохору тогда страшнее некуда. Снова на улицу, а Маринка за ним увязалась сестру искать, и мерещится Прохору повсюду Егор.
- Светку не видали? – спрашивает у каждого, кого только на пути встречает, а народ головами машет, мол, не видели.
- Прохор, - указывает куда-то Маринка, и парень резко оборачивается.
Глава 11
Выбралась из-под гнёта Светка, посмотрела на Егора, лежащего на земле, и медленно двинулась в сторону деревни. Узнавать жив он или нет желания не было никакого. Как и не понимала она, что именно чувствует к Давыду: ненависть или благодарность. Сбежал брат, но её все же спас. Только нужна ли теперь она такая Прохору? Ноги плохо слушались, будто не хотели идти домой, да и есть ли у неё теперь этот дом. Она приложила руку к животу, ожидая хоть какого-то знака, и замерла. Тишина и тошнота, омерзение от пережитого были ей ответом. Она обернулась на Егора, он всё так же лежал не шелохнувшись.
Как увидел жену Прохор, бросился к ней.
- Лана, что с тобой? – обхватил лицо ладонями, заглядывая в глаза. Треснувшая губа с кровоподтёком говорила о чём-то, но верить не хотелось.
Она подняла на мужа глаза, в которых плескалось горе и отчаянье, и молчала, а за спиной деревенские перешёптывались.
- Где он? – не дождавшись ответа, прошептал Прохор, сцепив зубы.
Покачала она головой, не за Егора боялась, понимала, коли жив, пришибёт его Прохор, и как жить с таким грузом?
Зарычал Прохор, кулаки сжав до боли. Ноздри раздуваются, хочется наказать мерзавца.