- Пусти, - то ли молит, то ли приказывает Светка, и на душе так горько, будто полынью помазали, а Прохор тащит, совсем ополоумел, только злит его жена, что за девка, которую с собаками искать надобно?
Стоит Матвей около ворот, вдаль вглядывается. Видит, ворочается сын с невесткой, отлегло на сердце у старика, дал волю улыбке. Только Марфа не рада, ещё больше насупилась, ни ничего, думает, изведу я тебя, как пить дать.
- Ну что ж ты дочка волноваться заставляешь? – журит её Матвей, когда молодые ближе подходят, - уж и чай остыл.
И хочется Светке бросится на грудь свёкру, выплакать свою долю горькую, только что люди подумают, да и сам Прохор, а потому кланяется она мужчине, приложив руку к сердцу.
- Спасибо на добром слове.
В избе даже воздух натянутый, липкий от чужих дум. Неуютно Светлане, будто не в мужнином доме, а в заточении.
- Матвей, Матвей, - зовёт Марфа. – Цыгане что ль приехали?
- Да, говорят, неподалёку остановились, человек двадцать.
- Небось опять подкидыша оставят, - сказала и язык прикусила, на Светку косясь.
Месит та тесто, будто не слышит, только глухой быть надобно, чтоб такое мимо ушей пропустить.
- Марфа, - злится муж, еле сдерживается, чтоб не сказать чего. Никогда жену не колотил, только надобно, видать, совсем язык длинный стал, наступит ненароком.
Неделя прошла, как Светка из дома носа не кажет, только делами домашними занимается, да молится на иконки. Марфа спуску не даёт, то одно не так невестка сделает, то другое.
Вышла Марфа на крыльцо, Прохор дрова рубит, подошла к сыну.
- Чего делать будешь?
- О чём ты?
- Да про Светку я.
Молчит Прохор, в другой раз сказал бы чего матери, а теперича молчит. Чует Марфа, что нынче у неё выйти может, а потому продолжает.
- К родителям отправь, никто тебе в деревне слова плохого не скажет.
Молчит Прохор, только щепки во все стороны летят.
- А мы тебе другую найдём, вон Авдотья всё дожидается.
- Понесла она, - не выдерживает Прохор, втыкая топор в чурку.
Застывает Марфа с открытым ртом, что хотела сказать, уж не помнит. Змея подколодная, за спиной у свекрови чего затеяла.
- Откуда знаешь? – прищуривается.
- Светка сказала.
- Ишь? – кумекает Марфа. – Да нарочно и сказала, чтоб тебя, дурака, привязать. Ежели и впрямь понесла, не твой это ребёнок, Прошка, помяни моё слово, - шепчет мать, а у самой внутри всё клокочет. Мало того, что Светка ей поперёк горла стоит, так ещё и надругались. А теперь невестка и вовсе заявляет, что ребёнок будет.
- Кукушонка в дом тебе принесёт, не своего ростить станешь, такая соврёт – много не возьмёт.
Молчит Прохор, у самого дурные мысли в голову лезут, а как узнать, чьего ребёнка жена под сердцем носит? Может, и сама не ведает, обманывается, что от мужа, а на самом деле… Не хотелось думать ему о том.
- Брось её, брось, - шептала мать горячо.
Месит тесто Светка, должно быть сладким, только солёным выйдет от слёз. Не люба больше мужу, чует сердечко, сжимается до боли. А в голове всё мысли, кто таков цыган, отчего в ней родную душу признал. Что за имя такое - Рада. Слыхала, как свекор говорил, что через пару дней табор снимается и дальше уходит. Хотелось ей вызнать, что да как, иначе в век себе не простит, что возможность упустила такую.
- Далече? – кряхтит Марфа, когда видит, что невестка куда-то собралась.
- К матери схожу, пирогов снесу, не была давно.
- К матери, - бубнит под нос Марфа. – Ишь. Смотри, по лесам не шастай.
Ничего не сказала Светка, зубы покрепче сжала и прочь из избы. Идёт, оглядывается, не следит ли кто. Свернула на нужную улицу, а там бегом в лес. Не напрямки, да только чтоб никто не видал, куда она путь держит. Как поняла, остановился табор на опушке, раскинулся шатрами, кочует по жизни. Каково это дома своего на земле не иметь, ездить из стороны в сторону, другие сёла видеть, народ.
Заслышала голоса, песни, гитарные струны музыку льют, душу колышут. Красивые голоса, разные, кто повыше, кто пониже, даже детские вливаются в общий ряд.
Встала Светка за кустами, не знает, как шаг сделать, страшно, боязно, никого не знает, как прийти к людям да что спросить? Пугали с детства люди друг друга цыганами, только чует, что и в ней кровь цыганская течёт.
- К кому пришла? – внезапный голос заставил её вздрогнуть. Обернулась Светка. Стоят перед ней две девушки молодые. Черные волосы распущены, по плечам струятся, темным каскадом льются. Глаза карие с интересом смотрят, будто высмотреть что пытаются. Юбки цветастые с воланами по икрам, кофты пестрые, а на плечах шаль.