- Ежели б не виновата была, дома б сидела, - не соглашалась Марфа. – А так, знает кошка, чьё мясо съела.
- Выжили вы девку, ироды. Ничего святого ни в матери, ни в тебе нет!
- А ты дурака старого не слушай. Нормальная с цыганами не сбежит, я тебе давно про то толкую.
Сел Прошка на крыльцо, другой бы на коня и вскачь за беглянкой, а он только взгляд в землю потупил и сидит, а у самого будто легче на душе стало.
Едет Светка в телеге, назад оборачивается, вдруг стоит соскочить и обратно вернуться. Только уверенность в ней вперёд гонит. Не знает она, как и что будет в жизни, только и сейчас складывалось не так, как виделось. Решила она всё ж матери в глаза заглянуть, а там, может, сердце и успокоится. Ненароком тронула живот, в котором новая жизнь спрятана, и на дорогу смотрит, что в другое место её везёт.
- Ну и слава Богу, - крестится на иконы Марфа. – Значит, Всевышнему так надобно было.
- Покарает он тебя, Марфа, ежели есть ему дело до людей.
- А ты, Матвей, под руку не говори, не гневи праотца. Сам он знает, кому что делать.
- От тебя ж и сбежала, - не унимается свёкор. – Довольны? – обращается к обоим.
- А я-то что? – недопонимает Прохор.
- Да неужто не понял, отчего жена с табором незнакомым ушла, а не в доме мужнином осталась?
- Значится, душа в ней кочевая заговорила.
- Дурак ты, Прохор, как есть весь в мать, - сплюнул Макар себе под ноги и избу покинул. Не глядели глаза на родных, голову проветрить надобно.
- Не слушай его, Прохор, сам не знает, чего городит, - вступилась Марфа, подбираясь к сыну ближе. – Ушла и ладно, значит, так надобно.
- Кому? – не понимает парень.
- Всем. Вот поглядишь, как счастливо заживём!
Не знает Прохор, радоваться ему али грустить. На сердце камень лежит, мысли о Светки только и крутятся. Вышел на улицу, народ на него как-то иначе смотрит: то ли сочувствует, то ли упрекает. Не привык Прохор ко вниманию. Зато Марфа расцвела, не бранится, смеётся и об Авдотье нет-нет да вспомнит.
- Дай погадаю, - обращается к Светке молодая девушка, ехавшая рядом. – Всю правду расскажу, - усмехается и руку протягивает. Ложится небольшая рука Светки в чужую, смотрит девушка на линии, что ладонь бороздят.
- Любовь у тебя сильная будет, - поднимает на неё глаза.
- Была, - вздыхает Светка, а цыганка вновь на руку смотрит. – Детей двое, - сгибает ладонь её, демонстрируя две складки, а Светка ненароком другую руку на живот кладёт, будто удостовериться хочет, что всё в порядке.
- А вот дорога твоя длинна, - указывает на линию жизни, - так что ещё правнуков застанешь.
И вроде сказала что-то Светке, да будто и не было гадания того. Едут цыгане, переговариваются на своём, что Светка и понять не может, о чем речь. Остановились, котелки достали, огонь развели да обед готовят. Неудобно девке средь чужих, потому словно невзначай уходит подальше, чтоб нахлебницей не казаться.
- Чего ж не с остальными? - вопрошает Джанко, который долгом своим считает за Светкой присматривать.
- Погулять хочу, - быстро бросает та и спешит дальше. – А что значит Лулладжа? – оборачивается.
- Цветок жизни, - тут же отзывается Джанко. – Красивое имя для красивой девушки.
Сказал, а у Светки щёки вспыхнули, отвернулась она и дальше идёт.
- Да куда ж ты? – всё никак в толк взять парень не может.
- Подышать хочу.
- Так повсюду воздух такой, что ложкой есть можно!
И то правда, только как ей сказать, что стесненье она имеет, не подумала о продовольствии.
- Ты не думай, что чужая, свою мы в тебе признали, доведём до Рады, а там сама решишь, что да как. Идём, - мягко обнимает и назад провожает.
- Ты знаешь м.., - запинается Светка на слове, - Раду.
На вид парню чуть больше двадцати, а коли посчитать, сколько сейчас Раде, выходит чуть больше тридцати.
- Конечно, - кивает парень. – Её все наши знают. Женщина хорошая, - но будто слово не то подобрал, понимая, что обида может у Светки на неё быть. Просто так родители своих детей по лесам не оставляют. – Рада тебе будет Рада, - сказал и сам рассмеялся, а за ним и Светка захохотала так, что напряжение между ними и пропало.
- А хочешь на коне прокачу? – прищурился парень.
- А давай, - ответила весёлая Светка.
Усадил Джанко девушку перед собой, сам позади примостился. Упёрлась твёрдая грудь Светке в спину, что вздрогнула она от неожиданности.
- Ездила когда верхом? – горячий вопрос прямо в ухо звучит.
- Бывало, - отзывается. Только много лет назад, а потом и не привелось. Но нынче впервые сидит на коне, когда позади её мужчина так сильно прижимается. Может, оно так и надобно, только кажется ей, что нарочно Джанко напирает.
- Держись, - пришпорил коня цыган, и понёсся гнедой по бескрайнему полю стрелой, будто от его скорости жизнь чья-то зависела.
Прижимает Джанко Светку, ветер в лицо, хлещет и захватывает дух от галопа. Чувствует себя какой-то свободной, словно не из дома сбежала, а из душной избы воздуха вдохнуть вышла. Подпрыгивает в такт бегу, держась за гриву, пока Джанко умело конём правит, и кажется, что счастье повсюду: в голубом безоблачном небе, что на неё сверху глядит, в ласковом солнце, путь не таком жарком, как летом, только и того нынче достаточно, в осознании, что малыш у неё будет, дочка, в предчувствии, что не всё потеряно.
Натянул поводья Джанко, идёт конь шагом, головой потряхивает.
- Не забоялась? – вопрошает цыган у девки.
- Хорошо было, - как-то выдыхает она, будто от невзгод всех избавилась.
А спустя пять дней стояла Светка около дома невысокого с бушующем внутри вихрем, а когда вышла женщина и поздоровалась со своими, смотрела во все глаза на неё, будто себя со стороны видела повзрослевшую. Не сразу Рада заметила новое лицо, но будто почувствовала, что кто-то пристально на неё смотрит. Встретились взглядами, и замерла цыганка. Скользит по Светке глазами, а в душе мир переворачивается. Неужели её прошлое само пришло в гости.
- Она это, она, - подбадривает Донка, Раду по плечу похлопывая.
Стоит Светка на месте, тряпки в узле у ног лежат, руки воль тулова вытянуты, а куды деть их сама не знает. Теперь убедилась, что и впрямь на мать похожа, ежели звать её так можно.
Подошла Рада почти вплотную и руку к лицу Светкиному протягивает, только на секунду остановилась, будто вопрос немой задавая: можно? Не отстранилась девка, стоит на месте, ждёт. Провела Рада по смуглой коже ладонью, а на глаза слёзы наворачиваются. Схватила Светку, сгребла в охапку, в волосы её зарылась и дала волю чувствам.
Висят руки у Светки плетьми, обнять не может, обида внутри поднимается, душит.
- Лулладжа, - шепчет мать, - я виновата, я так перед тобой виновата, дочка.
Молчит Светка, уж ежели скажет сейчас, то такое, о чём потом пожалеть может, а потому стиснула зубы и ревёт вслед за Радой.
- Пойдём, пойдём в дом, всё расскажешь, - утирает цыганка слёзы, а сама насмотреться на дочку не может. – Какая красивая стала.
И так тепло звучат её слова, разливаются по сердцу мёдом. Вдруг замирает она, внимательно смотрит Светке в глаза.
- Не одна приехала, - раздумывает она над словами, не зная, хорошо это нынче или плохо. – Мой дом всегда твой дом, - обнимает за плечи, мягко направляя во двор. – Отдохни сначала с дороги, а потом долго говорить будем.