- На мне цветы не растут, чтоб аки бабу рассматривать, - забасил Богдан, к Прохору обращаясь.
- А вы кем Егоровым приходитесь? – начал издалека парень, а позади Марфа выглядывает, от любопытства на носки встала.
- Родственники, - прищурился хитро мужик, оценивая деревенского. – А ты никак Прошка?!
- Прохор он, - выскочила Марфа. Уж мужчина сын, негоже мальчишеским именем кликать.
Покивал Богдан, что-то в уме прикидывая, руки не подал и во двор пошёл.
- Идём, - тянет за рубаху Марфа сына, а тот упирается, злость его берёт. Кто таков, что его, Прохора, знает, а он и не ведает, кто перед ним был.
- Разобраться надобно. Жена она мне! – делает несколько шагов навстречу дому.
- Дома жена твоя сидит, умница, красавица, - упирается Марфа в грудь сыну, пытаясь домой воротить.
- Не уйду, пока не гляну в глаза ей! – отпихнул мать так, что та прямо в пыль дорожную и упала.
- Ой-ой-ой, - заголосила, - люби добрые, чего ж деется.
Толкнул калитку Прохор, и вспомнилось ему всё мгновенно. И как Светка вишню в руку дала, и как Никифора не стало, и как с ума сходил Прошка, думая, что не увидит никогда любимую. И такая тоска на душу легла. Да ежели б она подождала, ежели б утерпела, а не бросилась бежать, было б у них всё хорошо. Врёт себе Прошка, обманывается, да сам в это же и верит.
Глава 17
Выскочила на крылечко девочка, и ей Богу Прохор в ней свою усмотрел. Соскочила по ступенькам, подбежала и на Прохора таращится. Протянул к ней руки парень, а та себя взять позволила. Смотрит Прошка, вглядывается в черты. Ну точно его! Ежели Светка не врала, то как раз дочке сейчас столько быть и должно. Только волосёнки черные, как у матери.
- Анелка, - зовёт кто-то из дома, и на крыльцо Светка выходит. Только так постарела за это время, что Прохор до конца и узнать её не может. Застывает женщина на крыльце, окидывая парня взглядом, подходит и руки за ребёнком протягивает.
- Мами (цыг. бабушка), - бросается к ней на шею девочка, а Прохор даже слова сказать не может, так поражён.
Стук двери снова возвращает его взор к дому, и во второй раз он видит Светку. Как такое возможно? Одна пред ним стоит, вторая чуть поодаль.
Спала улыбка с лица девушки, развернулась она резко и в дом.
- Джадад кхэр (иди отсюда), - сказала Рада, прожигая взглядом. – Не семья ты больше Лулладже.
Стоит Прохор ничего понять не может, а из дома Матвей выходит.
- Отец? – удивляется Прохор.
- Чего тебе на чужом дворе надобно? – бормочет тот, спускаясь с крыльца. – Не рады тебе здесь. Уходь!
- Жену хочу видеть!
- Кого? – серчает Матвей. – Домой иди, там твоя жена. А тут чужая да счастливая.
- Как счастливая? – ахает Прохор.
- Пошёл, - вытолкал его отец со двора. – Думал, девка слёзы лить по тебе дураку будет? Лишил меня внучки!
А Марфа домой так и не ушла, стояла у ворот всё время да в щёлку подглядывала. Как мужа увидала, ахнула.
- Ты чего там, старый, делал?
- Не отчитывался я ещё перед тобой, змея подколодная. В другой стороне дом ваш, нечего к чужому счастью руки тянуть!
Как ушла Светка, так Матвей строительство и забросил. Не смотрели глаза на дом тот, в который душу свою вкладывал. Коли сыну надо, пусть сам строит и семью туда ведёт, а так палец о палец Матвей не ударит. Так и остался дом на тот же месте зарастать травой.
- Так чего делал? – не сдаётся Марфа, за рукав Матвея дёргая.
- К внучке ходил! Довольна?
Раскрыла рот от удивления Марфа.
- У тебя только внук.
- У тебя не спрашивал! Потому без вас и ходил, что дед я ей, а вы никто!
- Мой это ребёнок! – вскипает Прохор. – А потому право имею увидеть её, и обратно во двор Егоровых торопится.
Уж нет там женщин, только парень незнакомый в цветастой рубахе.
- Джанко, - зовёт Богдан, приглашая в дом.
- Приду скоро, - кивает тот.
- Помочь чем?
- Он к моей женщине пришёл, значит, разговор со мной вести будет.
- Ну, как знаешь!
Сидит Светка сама не своя, помня, до чего прошлый разговор меж Прохором и Егором дошёл.
- Боюсь, мама, - смотрит на Евдокию, которая тарелки расставляет. Замирает женщина от тягостных дум.
- Харитон! – зовёт мужа.
- Нет, - останавливает Богдан. – Пусть решат меж собой. Ты к родным приехала, прятаться не станешь. Раз и навсегда уяснить должен, что не его боле!
- Прав он, Лулладжа, - кивает Рада.
- Значит, к тебе Светка бегала! – бурлит всё внутри у Прохора. Злоба говорит, не разум.
- Чиста она пред тобой. Наша любовь позже проснулась.
- Любовь, - будто выплюнул слово Прошка. – Да что ты об этом ведаешь?