- Да уж поболе твоего! Досталась мне женщина израненная, преданная. Боялась обжечься. Но теперь моя она! По нашим обычаям поженились, имя у неё и то другое нынче.
- Она мне перед Богом жена, - указал на небеса Прошка.
- Только что-то раньше ты об этом запамятовал, когда замуж другую брал.
- Сбежала она.
- Любая б сбежала!
Сжал кулаки Прошка, хочется ему дать прямо в нос противному цыгану, что душу ему травит, а Джанко будто того и надо. Ноги широко расставил, немного пригнулся и ждёт, когда парень нападать станет. Вынес кулак вперёд Прохор, промахнулся, как тут же в кольцо рук попал. Пытается выбраться, сопротивляется, только крепко держит соперник.
- Давай по-мужски, - сипит Прохор.
- Это ж как? До первой крови?
- Пусти, - рычит, и Джанко просьбу выполняет.
Вновь друг на друга уставились. Один кинуться готов, второй защищаться. Так же три года назад было, только Прохор миром хотел решить, а теперь вот сам в бой рвётся.
- Ну-ка, - Матвей отворил калитку. – Не позорь меня на старость лет.
- Ты нас позоришь, старый, - меж лопаток Марфа ему кулаком саданула так, что охнул от боли Матвей.
- УУуууу, - обернулся, тряся кулаком, и скрылась та мгновенно, только откуда прыти взяла.
- Не надо, - молодой голос, который Прохору не переставал сниться, вмешался в перепалку. – Чего тебе надобно? – сдвинула она брови.
- Лана, - отчего-то заулыбался Прохор.
- Другое у меня теперь имя, решила так. Чего хошь? – напустила в голос важности, будто не девка, а сама королева к Прохору обращается.
- Вот девочка моя?
Стоит Светка, лицо каменное, будто эмоций никаких нет, а у самой внутри огонь жаром внутренности поедает.
- Свёкор говорил, что сын у тебя. Откуда ж девочка? – отвечает, издевается.
- Ты мне это брось. Вижу, что моя, не слепой.
- А раз видишь, чего вопрошаешь? – разводит она руками. – Только другой у неё отец.
И будто нарочно к цыгану этому подходит и прижимается, а у Прошки душа переворачивается. Хочется стан её ласкать, губы целовать, знать, что его вся, только чужая рука на плечо легла.
- И не стыдно тебе при живом муже с другим миловаться?
- Прошка! – негодующий голос отца. – Побойся Бога! И так за тебя стыд берёт, - глядит Матвей под ноги, не такого сына хотел видеть.
Из избы выходят остальные, Евдокия держит внучку за руку, и та спешит к матери и отцу.
- Дадо (цыг. отец), - говорит девочка Джанко, забираясь на руки.
- Есть у Анелки отец, а ты к своим отправляйся, заждались, небось.
Вновь калитка открывается, и пред всеми Авдотья с ребёнком на руках. Слыхала от соседей, куда муж побежал. Не смогла дома усидеть, когда сплетни такие услыхала, сама сюда кинулась.
- Здрасьте, - кивает, и всех глазами обегает. Много люду во дворе, да никто ей не знаком, кроме мужа да свёкра.
- Чего пришла? – грубит Прохор. Ещё один свидетель ненужный.
- За тобой, - не понимает Авдотья, чего тот злится. – Я картошки сготовила, стынет.
Смотрит Прошка на Авдотью и ненавидит сейчас всем сердцем. Опозорила его ещё больше, чем можно было. Бросил взгляд на Светку с цыганом, а от них счастьем пышет, аж тошно стало. Только чего теперь доказать, другая дорога у него идёт.
Не прощаясь, бросился он прочь от сюда.
- Прощевайте, - кивнула простодушная Авдотья и засеменила за мужем.
Обнимает Джанко жену свою и чует, как та мелко дрожит под его рукой.
- Мэ тут камам (цыг. Я тебя люблю), - шепчет ей на ухо, отходя. Одной бы ей сейчас побыть, мысли в порядок привести, а потому гости вновь в дом стекаются.
Села Светка на крыльцо. И вроде горечь на душе, выплакать бы, только не хочется больше слёз напрасно лить. Как простился с ней Джанко, совсем грусть одолела, только не знала, что сердце парня украла. Вернулся он спустя несколько месяцев, долго боролся со своей любовью, не под силу ему это было. А как приехал к ней, бросилась она в объятья, как к дорогому другу. Обнимал он её, слова горячие шептал, и тогда открылась ему, что не чиста. Только чувства были сильней всего, не смог он Лулладжу отпустить, как Прохор. Сделал своей.
Вошла Светка в избу. Сидят за одним столом её родители приёмные, Рада, Анелка на руках у Маринки пироги ест, и так на сердце хорошо стало, так спокойно, что вот именно сейчас плакать и захотелось.
- Ну что ты, Лула, - вслед за ней хочется расплакаться Раде.
- Света, - прижимает ладони к груди Евдокия, переживая за дочь.
- Это я от счастья, мамочки.
Бросается Светка-Лулладжа в объятья обеих. Прижимают её две пары рук, даря тепло. Как же хорошо сейчас на сердце у Светки, как же благостно.