Моя комната на втором этаже — маленькая и уютная в тёплых молочных цветах. В ней до сих пор хранятся мои тетрадки и изрисованные альбомы для рисования, а в воздухе витает запах акварели, вперемешку с каким— то сладким и непонятным запахом этого дома. Я смотрю на свою маленькую кровать. В детстве она казалась мне огромной, а сейчас как бы не хотелось, мне в неё не уместиться.
Мамина спальня напротив моей, в ней больше всего света, я любила приходить сюда в ясные дни и наблюдать как маленькие пылинки переливаются в солнечных лучах, представляя, что это волшебная пыль.
Кидаю сумку на потертое кресло и падаю на кровать.
Год назад бабушки не стало. И после этой утраты, после похорон, в маме что— то изменилось. Она замкнулась в себе и решила ненадолго уехать, оставив меня в Лос— Анджелесе доучиваться последний год в школе. Предварительно она переписала завещание бабушки на меня, что бы у меня хотя бы что— нибудь было. Помимо денежных сбережений мне в наследство остался и этот дом.
После выпуска, мне предлагали стипендию во многих университетах страны, но я решила остановиться на университете Луизианы в своем родном городе, возможно, я найду здесь хоть какие— нибудь зацепки, куда пропала моя мама.
Я раскладываю аккуратно вещи в мамин комод и расстилаю постель. За окном уже сумерки, а дождь до сих пор не прекращается. Я подхожу к окну и смотрю на улицу — машины больше нет, видимо, туристы заблудились. Не смотря на ужасную погоду, приезжие — частые гости нашего города. У нас много музеев и парков, которые так сильно привлекают гостей. А еще у нас часто проходят музыкальные фестивали и ярмарки. Этот городок идеально подходит для спокойной семейной жизни.
Обустроив комнату на свой лад и слегка перекусив, я иду в душ, чтобы смыть с себя ледяные остатки дождя попутно закидывая вещи в стирку. Дорога была очень долгой, и как только я попадаю в уютную постель, и моя голова касается мягкой подушки, меня уносит в сладкий и безмятежный сон.
Глава 2. Том
Дыхание держу ровнее, сохраняю средний темп, чувствуя первые покалывания в боку. Пробежка с утра – не такая давняя традиция, она помогает привести мысли в порядок и просто отвлечься. Я люблю слушать музыку во время прогулок, а во время бега, она помогает мне подобрать нужный ритм.
Я забегаю в небольшой парк и перехожу на шаг, чтобы привести пульс в норму.
Вдыхаю полной грудью, чувствую запах свежескошенной травы, и на лице появляется легкая безмятежная улыбка. Утро подарило сегодня немного солнца и тепла, что так несвойственно для приближающейся осени в этом городе.
Выхожу на небольшую поляну, залитую солнечным светом, и наслаждаюсь теплом.
Спокойствие и умиротворенность — вот что я ожидала от переезда и мои ожидания оправдались.
«Где бы ты не была, что бы с тобой не происходило в жизни, знай — дома тебя всегда ждут и любят», — говорила мне мама.
Я вспоминаю её слова, и пелена слёз закрывает мои глаза. Чувство радости и печали перемешиваются в один ком из эмоций, и я невольно сажусь на газон и обхватываю руками колени.
Меня зовут Эмилия Грин, мне восемнадцать лет, и я совсем одна. Моя бабушка умерла, мама пропала, а отца я никогда не видела. Мама говорила быть сильной, но я теряю веру с каждым днём, надеюсь, хотя бы в этом городе я смогу жить по— новому.
Мою минуту лирики и самобичевания прерывает чей— то яростный крик, и я поднимаю голову и всматриваюсь в сторону звука. Крики и возня продолжаются, я встаю и иду к эпицентру событий. За деревьями возле огромного многолетнего закрученного дерева виднеются силуэты людей, листва деревьев и кустов скрывают их лица.
— Сколько раз повторять тебе: не суй свой нос не в свои дела! — слышится чей— то грубый баритон.
Я прячусь за толстым стволом многолетнего дуба и смотрю на происходящее: тройка людей в капюшонах стоят вокруг парня, который лежит на сырой земле и захлебывается собственной кровью. Вся одежда окровавлена, пропитана грязью и пылью, он хрипит и что— то бубнит, постанывая от боли. Второй в чёрной косухе пинает ногами его в живот что есть силы. Лицо яростного нападающего я не вижу, он стоит спиной, и мне приходится раздвинуть листву, чтобы запомнить лица нападающих. Я опускаюсь на четвереньки и начинаю ползти под кустами, огораживающими меня от хулиганов, пытаюсь сквозь листву увидеть хоть что— то, но как только мне удаётся найти лучший ракурс, нападающие растворяются в лесной чаще. Только окровавленный парень лежит на земле и продолжает хрипеть.