Впервые я не вижу выхода. Есть английская поговорка - между двух зол выбирать не нужно. Они равноценны. Добровольное согласие на свое уничтожение... Возможно, в чем-то будет легче. А потом я прикончу сама себя за слабость и покорно сложенные руки. Если не соглашусь, это сделают за меня, и самокопание покажется раем. Никакого выбора. Сплошная убивающая бесконечность.
- Хорошо, Юля, - в его голосе усталость, но я едва ли это осознаю. От ужаса хочется забиться в угол и тихо поскуливать в ожидании неотвратимости. Почему нет этого отчаянного стремления броситься в ноги? Может, потому, что это просто напросто не сработает? Ему нужен был повод, и он нашел его путем провокации? - Я дам тебе последний повод это решить, чтобы тебя не терзала никакая ответственность.
Да! Тащи свой кнут и отработай им в полную силу! Сглатываю собственный ужас, преодолевая сопротивление связок, решительно откидываю прочь одеяло. Вперед, если тебе нужно мое разрешение!
Но его сосредоточенный взгляд сейчас был прикован к моим рукам. К сбившимся шелковым обвязкам, на которых проступили едва заметные капли крови. Подобие облегчения на миг всколыхнуло неподвижный штиль ледяного ужаса. Пожалел меня! Осознал, что натворил! Я зашипела от боли, когда его пальцы несильно сжали обе щиколотки, задев кость.
- Пошевели ступней из стороны в сторону.
Это оказалось малоприятно. Даже в ласковом захвате его ладони. Тупая ноющая боль не приносила облегчения, черт знает, когда теперь пройдет.
- Зачем? - в голосе ни сожаления, ни упрека. Раскаленные пески Сахары под безжалостным солнцем, беспощадный сирокко прямо над гладью застывшего льда. - Думала, вырвешься? Что мне теперь предпринять, чтобы ты не пыталась себе навредить? Примотать к кровати скотчем?
Я точно схожу с ума вместе с нервным смешком, пробившим лед ужаса. Он никак не реагирует на этот симптом приближающегося безумия. Затем встает.
- Давай, семь минут. Сама все помнишь. Тебе лучше выспаться перед завтрашним днем.
Спрыгиваю с постели, хочу воспользоваться спасительной передышкой душевой, чтобы не заметил, как меня колотит от страха. Но стоит мне только поднести руки к холодной струе воды...
- Это я забираю, - гламурная розовая бритва вместе с маникюрным набором решительно зажата в ладони. - Это тоже тебе больше не понадобится!
Нервы на пределе, и я вскрикиваю, закрыв лицо руками, когда его кулак опускается на хромированную мини-щеколду засова. Раз. Потом снова. Со второй попытки ее вырывает из цепких креплений дерева, и она с пронзительным стуком падает на пол. Меня трясет, и хаотично забиваюсь в угол душевой кабинки. Один его удар может раздробить кости. Сломать позвонки. Как я вообще все время осмеливаюсь что-то противопоставлять этой абсолютной силе?
- Семь минут, Юля, - спокойный тихий голос. Сглатываю, заметив кровь на сбитых костяшках его пальцев. Мне больше не нужно дополнительных приказаний, страх сделал готовой практически на все. Мне хочется верить, что он действительно переживал, что я могу от отчаяния что-то с собой сделать, но внутренний голос неумолим. Он просто отобрал у тебя все. У рабыни не может быть права на приватность. Я еще не знала, что это была только верхушка айсберга...
Я так и не заснула в ту ночь. Просидела, забившись в угол кровати, обхватив колени перетянутыми бинтами запястьями. Он не остался рядом со мной. Даже проявил изощренное подобие милости, увидев едва заметные волдыри на шее, на месте соприкосновения кожи с металлом ошейника. Кожаный не давил так сильно, но положения вещей особо не изменил. Как и руки, оставшиеся свободными. Как эта медицинская помощь с обработкой ссадин, сперва сильно жгло, но ощущался только жар, а не боль. Я, наверное, должна была метаться по комнате, словно зверь в клетке, но вместо этого пыталась запретить себе думать о завтрашнем кошмаре. Интуиция не спала. Я знала, что завтра случится что-то ужасное. Есть ли вероятность, что Вадик доберется сюда уже к... сегодняшнему утру? Самолеты летают до Симферополя, кажется два часа в пути... Если бы только знать, куда и как! Несмотря на Димкины слова, я верила в образ Вадима - спасителя на белом коне до последнего. Оставалось надеяться, что он придет не сам, что будут свидетели, после показания которых, е..нутому садисту уже не отвертеться! За окном повисли пугающие серые сумерки, предвестники нового дня. Я бы отдала все, чтобы он никогда не наступал! Судьба, наверное, пыталась дать мне эту возможность. Когда повернулся ключ в замке, я на миг поверила, что меня пришли спасать, не мог же Дима начать операцию по моему уничтожению в такую рань!