Ты прежняя забилась бы в истерике при виде этих манипуляций. Щелчок пальцев по стеклу ампулы с препаратом, наполнение шприца прозрачной жидкостью, безжалостное истребление воздушных микропузырьков. Ты бы не посмела, даже скорее, просто не захотела бы мне возразить, окажись там наркотическая хрень. Несмотря на твое спокойствие, мне хочется тебя успокоить еще сильнее, чтобы ты поняла при первом звуке моего голоса, что кошмар остался за тем барьером, который никогда больше не преодолеет.
- Все хорошо. Это просто успокоит, чтобы ты не плакала.
Реальность стала абсолютно иной. Не терзают острыми осколками отголоски паники и напряжения.
- Просто не шевели рукой... Помоги мне.
Нет судорожно зажмуренных глаз и надрывного всхлипа, нет ничего из того, к чему я так привык за последнее время. Нет даже страха перед инъекцией, она следит за моими действиями с любопытством и каким-то недоумением. Рука действует уверенно. Она вообще разучилась дрожать и сомневаться, пока мы вместе и так тесно зависимы друг от друга.
- Вот и все, - зажимаю крошечную ранку на месте прокола. - Сейчас все прекратится. Попробуешь уснуть.
- Хорошо.
У нее даже голос не дрожит. Это спокойствие не похоже на все то, что я наблюдал раньше - плотно пригнанные крепления маски, скрывающей тревогу, или состояние той безответной апатии, которая едва не стоила мне безумия.
- Ты уйдешь? - пальцы свободной ладони смахивают беспрестанно льющиеся слезы.
Я бы мог уйти, но впервые я не придумываю себе настойчивого призыва интуиции, чтобы понять, что это не то, чего ты хочешь.
- Нет. Я побуду с тобой.
Ее взгляд мечется по равнодушным стенам, по потолку, куда угодно, только не в мои глаза. Еще рано расстраиваться по этому поводу. Я и сам не до конца понимаю, каким именно образом тронулся лед после обоюдного апокалипсиса, по каким каналам проник в ее сознание код умиротворяющей программы.
- Только не смотри на меня.
- Как скажешь.
- У меня глаза красные... Потом... когда пройдут.
Мне нужно то-то сказать. То, что закрепит окончательно фундамент этого нового мира. Удержит от попытки вернуться в сжигающее пламя заведомо проигрышного противостояния. Пальцы не дрожали, когда я делал ей инъекцию, они слегка дрожат сейчас, расстегивая пуговицы рубашки, не в силах противостоять еще одному первобытному инстинкту - согреть, укрыть собой, обезопасить и никогда больше не возвращаться за прежнюю грань. Цель достигнута, в безжалостной ломке нет больше смысла, разгулявшийся эгоизм непостижимым образом стал одним на двоих и готов к абсолютной перепрошивке под интересы любимого человека.
Скоро это перестанет удивлять... Едва заметное напряжение мышц и покорное расслабление следом. Мне ничтожно мало. Хочу накрыть ее своей стеной защиты взамен той, которой она не так давно лишилась с последним криком, который еще мечется потерянным ультразвуком о неприступные стены оставленной позади реальности. На всю оставшуюся жизнь, без права на ошибку, до тех пор, пока не остынет мое сердце. И с осознанием того, что нет такого холода, который может остановить его биение.
Она покорно и умиротворенно затихает в моих руках. Я просто накрываю ее собой, сегодня не нужно запечатывать многочисленные замки, чтобы она не сбежала - у нее есть выбор. В сущности, Юля никогда этого и не хотела. Предпочитая сражаться и стоять до последнего, разрывая ненужный шибари зашоренного сознания, полагая, что сможет выстоять, но - не убегала. Безжалостный, но во многом исцеляющий вирус skynet захватил нас обоих, прописав идеальную программу скорого взаимопонимания...
Элементы сильного успокоительного или необъяснимая сила теплых объятий... Что успокаивает быстрее и целенаправленнее? Я чувствую каждым сосредоточенным каналом нашего совместного восприятия, когда ее слезы заканчиваются, впервые, наверное, за все время, оставляя после себя не пугающую пустоту, а ощущение первооткрывателя нового начала.
- Что теперь будет? - в ее сорвавшемся голосе нет тревоги и паники. Нет даже обреченности. Волна необъяснимой нежности бьет по всем оголенным, но почти расслабленным нервам, вливается в мышцы ласковым нахлестом, усиливая захват вместе с накрывшим желанием стать с ней одним целым и уберечь от любой боли... И впервые "кроме той, что причиню сам" не вписывается в логическую цепочку, этого больше не будет никогда!
- Теперь все закончилось, моя девочка. Теперь все у нас будет хорошо.
- А почему это было так страшно?
Не сразу понимаю, что ее вопрос касается зеркальных отражений. Догадываюсь по ускорившемуся сердцебиению.