Глава 4
Жизнь человека - это работа. И работа эта бывает разной. Бывает работа умственная. Бывает физическая. И чаще всего эту работу приходится делать рукам.
Виталий много работал своими руками и страдали они к этого довольно часто.
Впервые его пальцы пострадали ещё во младенческом возрасте. Изучая этот огромный мир (если поразмыслить, то познавание - это тоже работа) засунул пальчик в дверной косяк, где его и прищемили. Естественно реву было до потолка, а ноготок посинел и через некоторое время сошел. Вот так впервые он познакомился с болью в пальцах.
Чем он становился старше, тем травмы становились серьёзнее - не счесть то количество ногтей, которые он потерял, кое-где пальцы уродовали, или украшали (это как посмотреть) глубокие и не очень шрамы, ещё была одна серьёзная операция, решившая судьбу указательного пальца на правой руке (ему чертовски повезло - палец остался на своё месте и даже нормально работал).
Последняя же травма пальца случилась всего два дня назад, когда небольшая кувалда сорвалась и со всего маха ударила его по большому пальцу левой руки.
- Перелом, - подумал Виталий и ошибся.
Так, небольшой ушиб.
Естественно, что большинство других на его месте давно бы уже ходили в гипсе, но только не он - природа наградила его удивительно твёрдыми костями, словно зная, что все тяготы жизни, вся её тяжесть ляжет именно на них.
***
Все эти размышления об неких органах принадлежащих определённому человеку немного напоминают эпизод из фильма по одноимённой книге принадлежащей перу Чака Паланика "Бойцовский клуб". Помните: - Я, прямая кишка Джека..., Я, желудочно-кишечный тракт Джека... (Ну, а если учесть нетрадиционную сексуальную ориентацию Паланика, то и вовсе: - Я, раскрасневшийся задний проход Джека...)
Немного напоминают, да только они совсем не про то.
Органы Виталия - это то, с чем он жил и живет на протяжении всей жизни. Они не персонифицируются. Они то, что его составляет.
Так же как и его глаза являются самой непосредственной его частью, принимая, на ряду со слухом, львиную долю всего того, что он узнал в своей жизни.
Если говорить о глазах Виталия конкретно, то они были не так уж и плохи. В смысле функционировали отменно. Он никогда не носил очков или контактных линз, справляясь без этих "костылей".
А ещё, когда-то, лет до тридцати, его глаза были зелёного цвета, но со временем они окрасились в серый.
Ничего удивительного, - думал Виталий, - если твоя жизнь серая, то постепенно и ты окрашиваешься в соответствующий цвет. Осталось лишь дождаться, когда посереет твоя кожа.
А вообще на само качество зрения грех было жаловаться - и на четвертом десятке лет он великолепно и по много читал и с экрана монитора, и с бумажных носителей.
Глава 5
Наверное, этот эпизод можно было бы назвать как-нибудь красиво. Но единственная цель такого украшательства - добавить яркого цвета туда, где его нет. И потому, эта глава будет означена лишь цифрой.
На момент покупки огород, примыкающий к дому был в состоянии крайнего запустения. Как, впрочем, и все на этом небольшом участке.
Виталий всегда уважительно относился к тем людям, которые относились к обустройству своего жилища весьма основательно: строили и обустраивать с умом, капитально, так, что все что они сделали должно было сослужить добрую службу не только им, но и их детям, и детям их детей.
Исходя из вышесказанного, никакого мало-мальского уважения к прежним хозяевам усадьбы Виталий не испытывал.
Все что когда-либо было здесь построено, было сделано безграмотно, или спустя рукава.
А иногда и вовсе попахивало безумием.
Например, двери сараев и углярок были сделаны практически вровень с землей. И это при том, друзья мои, что у нас на несколько месяцев приходит зима, которая за счет снега и наледи поднимает уровень пола, как бы отчаянно ты его не чистил.
Ни одно здание, баня или надворные постройки не имели нормального фундамента, а это значит, что все деревянное, что настроено таким маразматическим образом медленно, но верно, гниет от земли.
Год, в который они приобрели этот дом, был на редкость засушливым, поэтому перед их семьей встал весьма серьезный вопрос: где брать воду?
Вопрос с водоснабжением, как слив и еще с десяток других проблем, прежние хозяева не решили даже за несколько десятилетий своего здесь проживания, и теперь всё это пришлось решать их семье, и без того обремененной кредитом, взятым на покупку этого "чуда архитектурной мысли".
И это лишь небольшая доля всех тех просветов, которыми изобиловало все то, что окружало здесь Виталия.
Всю глубину задницы, в которой они с супругой оказались, Виталий понял когда снег сошел с земли в огороде. Для того, чтобы вдохнуть жизнь в эту почву, требовалось выжать из себя все жизненные соки.
Почти всю площадь заполонил сорняк катран. Или, проще говоря, хрен.
Кто-то все жизнь мечтал вырастить его у себя на участке, но раз за разом терпел поражение. Очевидно, мечты всех этих "несчастных" реализовались именно в этом месте.
О том, чтобы перепахать землю трактором, не было и речи: корни хрена, которые плуг растянет за собой по площади, тоже примутся на своих новых местах, и это помимо того, что он, как ни в чем не бывало, будет расти и на прежнем.
Решение перелопатить огород вручную казалось вполне обоснованным.
Однако на практике всё оказалось не так просто, как это виделось в теории.
Работа, по раскарчевке запущенного участка, была проделана титаническая.
Помимо уймы времени, потраченного на кнопку, ладоней, стертых в кровь, четырех сломанных лопат, огромной горы корней хрена, толщиной в мужскую руку, Виталий, кажется, отыскал причину, по которой дела в этом доме шли столь печально.
На каждый квадратный метр площади вскопанной земли приходилось по пятнадцать пробок от вино-водочных изделий. Именно в этом и крылась причина всех бед, корень зла - сэкономить на бутылку водки, отметить любое начинание, обмыть завершение, ну, и, конечно, нажраться просто так, потому что природа шепчет: наливай, да пей.
Раскапывая огород, Виталий впервые почувствовала себя археологом. Естественно не таким брутальным, как Индиана Джонс. Для столь брутального персонажа у него явно не хватало харизмы. Скорее он был обычным, рядовым археологом, без всякого налета романтики - тонны просеянной земли, или песка, ради глиняных черепков, ржавого железа и прочего хлама.
Если говорить об улове, который извлек из замусоренной земли Виталий, то битое стекло, обломки шифера, куски шлака, ржавые гвозди, вышеупомянутые пробки и прочие предметы, которым нет места на огородом участке, исчислялись десятками ведер.
Прежние хозяева были столь ленивы, что за свою бытность практически не вывозили мусор на помойку, предпочитая забить хламом и шлаком погреб, выкопанный возле дома.
Исправляя, переделывая, выкарчевывая, искореняя, вколачивая, забивая, раздалбливая, перенося, перекатывая, перекидывая перебрасывая устанавливая, вывозя, вынося, надрываясь, каждую ночь падая на кровать еще задних ног, Виталий клялся себе в том, что никогда не будет таким непутевым хозяином, как прежние владельцы дома.