— Кроме того, — добавляет она с хитрой ноткой. — Мне нравится компания.
Пол ерзает на стуле, раздумывая. — Я понимаю, Салли. Но у нас есть дома, семьи. Многие из нас невиновны.
Дайан пристально смотрит на него, глаза сужаются. — Но не все, — говорит она.
Ее голова поворачивается к кому-то рядом, затем дальше. Пол вздрагивает, услышав тонкий хруст в шее жены. Наконец, ее взгляд останавливается на Элрое, который все еще стоит позади них с пустым выражением.
— Не он, — говорит она.
— Пожалуйста, посмотри на меня, Салли. Сюда, прошу... — умоляет Пол, и голова Дайан медленно поворачивается обратно. Он молится, чтобы жена не пострадала.
— Просто скажи мне, — говорит он. — Что мы можем сделать? Мы сделаем все... если ты отпустишь нас. Мы перенесем твое тело, похороним как положено, в церкви, на кладбище. Но ты должна открыть двери, Салли. Ты должна выпустить нас.
— Знаешь что? — ухмылка снова расползается. — У меня есть идея. Как насчет еще одного танца, а я подумаю?
— Я... — Пол запинается, но она уже встает, вырывает руки у остальных. Поднимает их над головой, будто потягивается, наслаждаясь новой плотью. Затем соблазнительно выставляет бедро и подзывает пальцем.
— Давай, красавчик, — говорит она. — Потанцуем!
По сигналу музыкальный автомат снова взрывается буйной песней, разноцветные огни вспыхивают ярче, ярче, будто проклятая машина вот-вот разлетится на осколки, которые пронзят посетителей, как шрапнель.
Крики отчаяния наполняют зал, все поднимаются и бредут к танцполу — изможденные, обезумевшие от ужаса. Кто-то вопит о помощи, кто-то умоляет остановиться. Пол видит, как несколько человек падают на пол, затем выползают из-под столов на четвереньках, лишь бы добраться до дьявольского автомата.
Дайан хватает Пола за руку и тащит вперед, почти бегом к дальнему углу. — Пошли, горяченький! — визжит она. — У меня на тебя большие планы!
— Пожалуйста, моя жена! — кричит Пол, не зная, что делать, что происходит, как разорвать чары. Или это одержимость? — думает он, ум лихорадочно работает. — Парит ли Дайан над нами прямо сейчас, отчаянно пытаясь вернуться в свое тело?
К тому времени, как Пол достигает танцпола, музыка становится невыносимо громкой. Дайан сжимает его руки с неожиданной силой, кости трещат, пока его одержимая жена дергается в неуклюжей пародии на свинг.
— Ухуу! Детка, ты божественен! — кричит она, смеется, пока другие теснятся вокруг. Многие уже рыдают, Пол видит, как один молодой человек бьет себя по лицу снова и снова, будто пытаясь проснуться от кошмара.
— Ладно, Салли, — он задыхается. Нога сводит судорогой, боль пронзает тело, но он не может остановиться. — Мы... мы танцуем... теперь что ты хотела сказать? Какая у тебя идея?
Жена смотрит на него так, как настоящая Дайан никогда бы не посмотрела. Лицо наклонено, глаза сверкают злым умыслом, улыбка так широка, что верхняя губа трескается. Он видит каплю крови и молится, чтобы это закончилось.
— Обещай не злиться, лапочка, — говорит она, акцент становится заметнее, будто Салли захватывает все больше тела Дайан — голосовые связки, язык. Ее разум. — Но я хочу развлечься. Ты красивый, но это тело? Боже, оно просто кричит о внимании. О... удовлетворении. — Она хватает Пола за шею, притягивает к себе и целует. Он чувствует вкус крови на ее губах, когда ее язык проникает в его рот.
Отстраняясь, она меняет ухмылку на надутые губки, но глаза горят злобой. — Не волнуйся, я вернусь. А ты повеселись!
— Подожди...
Но она уже кружится прочь.
Пол смотрит со смесью ужаса и ревности, как его жена падает в объятия другого мужчины. Тот, к его чести, смотрит на Пола с испугом, будто говоря: Это не я, брат! Не я!
Дайан прижимается к нему, затем поворачивается, упирается задом в его промежность и начинает двигать бедрами, заставляет его обнять себя, все время ухмыляясь Полу, наслаждаясь его бессильной яростью.
— Прекрати! — он пытается пробиться к ней, оттащить. — Прекрати, черт возьми!
Но Дайан только качает головой, кружится и шепчет что-то мужчине на ухо. Тот бросает взгляд на Пола, затем скользит глазами по танцполу.
Будто ищет кого-то.
Прежде чем Пол успевает дотянуться, она снова убегает, смеясь. Вскоре он замечает ее с Максом. Тот возвышается над ней, лицо искажено отвращением.