Саверио вышел в интернет и задал поиск в Гугле: “сатанистский календарь”. Выяснилось, что 28 апреля ничему не соответствует. Но зато 30 апреля Вальпургиева ночь. Когда ведьмы собираются на шабаш на горе Брокен.
Он в задумчивости встал из-за компьютера. По тому, как складывались события, было очевидно, что 28 апреля – сатанистский день.
“В конце концов, 28-е недалеко от 30-го, Вальпургиевой ночи”.
Он подошел к картонной коробке, стоящей рядом с дверью. Перерезав клейкую ленту, открыл крышку. Затем, как паладин прежних времен, преклонил колено перед сокровищем, погрузил руки в пенопластовый наполнитель и достал Дюрандаль. Держа меч обеими руками, он поднял его над головой. Лезвие из закаленной стали, эфес из кованого железа и обшитая кожей рукоятка. Он долго колебался между ним и японской катаной, но в итоге хорошо сделал, что выбрал оружие, принадлежащее нашей культурной традиции. Меч был такой красивый, что дух захватывало.
Мантос вышел на террасу, поднял меч навстречу лунному диску и, как Роланд при Ронсевале, принялся вращать им. Он бы охотно вызвал Куртца Минетти на дуэль. У него на базе в Павии.
“Я с Дюрандалем, а он со своей секирой”.
Мантос представил, как уклоняется от удара, оборачивается и точным ударом срубает голову с плеч верховного жреца. После этого он скажет лишь: “Приидите ко мне! Будете Звери”. И все Сыны Апокалипсиса склонили бы головы. Вот это была бы операция. Жаль, что этот Куртц Минетти, хоть и метр с кепкой, – ученик Санте Луччи, шаолиньского мастера из Триеста.
Саверио одним взмахом рассек вешалку для белья. При мысли о том, что это сокровище будет повешено над камином у тестя в Роккаразо, ему делалось не по себе.
Зазвонил телефон и тут же замолк. Трубку подняла Серена. Через мгновение раздался ее крик:
– Саверио, это тебя. Твой двоюродный брат. Скажи ему, что, если он еще раз позвонит в такое время, он у меня свои зубы проглотит!
Предводитель Зверей вернулся в гостиную и убрал меч в коробку, затем взял трубку и торопливо ответил:
– Антонио? Чего у тебя?
– Эй, привет. Как дела?
– Нормально. Что-то случилось?
– Нет, ничего. Вернее, да. Мне нужна твоя помощь.
Так, и он туда же. Неужели никому не приходит в голову, что Саверио Монета может быть занят своими делами?
– Нет, слушай… У меня самого работы по горло… Извини.
– Погоди. Тебе ничего делать не надо. Я знаю, что ты занят. Но я иногда вижу тебя с этими юнцами…
“Он видел меня со Зверями. Надо быть осторожнее”.
– Я в заднице. Четверо поляков кинули меня в последний момент. Ищу им замену. Таскать ящики с вином, расставлять столы в саду, убирать со стола и тому подобное. Простых работяг, но чтоб добросовестных. Большого опыта не надо, главное, чтобы у людей было желание работать и чтоб не вытворяли фокусов.
Антонио Дзаули был администратор Food for Fun, столичной кейтеринг-компании, которая, благодаря руководству Золтана Патровича, непредсказуемого болгар ского шеф-повара и владельца знаменитого ресторана “Регионы”, стала номером один в Риме по части организации банкетов и фуршетов.
Саверио не слушал. “А что, если ударом Дюрандаля отрубить падре Тонино голову? У него к тому же Паркинсон, я окажу ему услугу. Завтра после педиатра отвезу меч к точильщику… Нет, так получится подражание Куртцу Минетти”.
– Саверио? Ты меня слушаешь?
– Да… Извини… Ничем не могу помочь, – бросил сатанист.
– Какое к черту “ничем не могу помочь”? Ты меня даже не слушал. Ты не понял. Я в отчаянном положении. Задницей рискую из-за этой вечеринки. Целых шесть месяцев ее готовил. – Он понизил голос. – Поклянись, что никому не скажешь.
– Что?
– Сначала поклянись.
Саверио поднял глаза и заметил, как уродлив светильник в этническом стиле.
– Клянусь.
Антонио заговорщицким голосом зашептал:
– На этот праздник все придут. Назови знаменитость. Любую. Ну? Первое имя, которое придет в голову.
Саверио на секунду задумался:
– Папа.
– Да нет! Я же сказал – знаменитость. Певцы там, актеры, футболисты…
Саверио фыркнул:
– Слушай, чего ты от меня хочешь? Кого я должен тебе назвать? Пако Хименес де ла Фронтера?
– Центральный нападающий “Ромы”. Бинго!
Надо заметить, что, если было в мире слово, которое Саверио Монета ненавидел, это было то самое “бинго”. Как и все серьезные сатанисты, он ненавидел массовую культуру, сленг, Хеллоуин и американизацию языка. Будь его воля, все должны были бы по-прежнему говорить на латыни.
– Назови кого-нибудь еще!
Саверио не выдержал:
– Не знаю! И какое мне до них дело! У меня своих забот хватает.
Антонио ответил обиженным голосом: