. - Я вне закона, - хлестко бросает он и словно в доказательство собственных слов делает резкий рывок ко мне и заключает в стальные объятия.
Я в ошеломленном оцепенении наблюдаю, как нас обволакивает тьма, а лицо Миранира медленно надвигается. Затылок крепко обхватывает его ладонь, лишая маневренности, и рот тут же замыкает неожиданный поцелуй. И даже тогда я не сопротивляюсь, в ступоре глядя на подернутые мраком глаза, что словно заглядывают в само естество. Все кажется настолько нереальным, что я почти сразу, под давлением его рта, размыкаю губы, меж которых моментально проникает юркий язык и начинает свой чувственный танец. Не раз и не два представляла свой первый поцелуй, но даже в мыслях не было, что он будет таким… неестественным, чужим, точно наведенным сном. Ощущения настолько притуплены, будто и не я вовсе послушной куклой застыла в руках Миранира. Напротив – вижу себя со стороны, страстно истязаемой молодым мужчиной, в плотном коконе из тьмы.
По жилам бежит странная прохлада, а некая струна внутри туго натягивается и начинает звенеть. Я удивленно распахиваю глаза, не в силах сообразить, когда же успела их закрыть, и ловлю на себе сосредоточенный масляно-блестящий взгляд из-под полуопущенных ресниц. Звон в ушах нарастает, ласка становится изощренней, но меня это совершенно не трогает - тело по-прежнему чуждое. На задворках сознания иступлено бьется какая-то мысль, но я никак не могу ее ухватить – она постоянно ускользает от меня, словно отгоняемая чужой волей, и меня это настораживает.
Тьма вокруг нас сгущается, чудная прохлада нарастает, а звон превращается в тревожный набат. В груди нечто зреет, нещадно распирая, и грозя поглотить меня без остатка. И я с ужасом осознаю, что уже не в силах остановить этот процесс, как неожиданный звук лопнувшей струны вспарывает сознание и сырой шмат силы, вырывается наружу, расплескиваясь во все стороны и превращая все вокруг в место побоища.
Я с изумлением, как в замедленном действии вижу между нами ярко-белую вспышку и отлетевшего к противоположной стене Миранира. Он врезается в нее с глухим стуком и, не сводя с меня глаз, сползает на пол. Обсидиановые глаза ярко блестят, наполняясь изумлением и медленно возрастающим ликованием, а у меня все внутри холодеет от дурного предчувствия.
- Не может быть, - потрясенно шелестит голос Миранира. Он поднимается, делает осторожный шаг в мою сторону и вокруг меня моментально вспыхивает белая сфера. Он чуть улыбается и лихорадочно, с какой-то алчной жадностью разглядывает меня.
- Светлая, - наконец, с придыханием озвучивает мой приговор. От его фигуры тут же отделяется тьма и устремляется ко мне. Щупы впиваются в полупрозрачную преграду и одним махом окрашивают его в благородный жемчужно-серый цвет. Я на непонятном уровне остро ощущаю это смешение красок, и оно почему-то приводит меня в противоестественный восторг.
Миранир с грацией хищника надвигается на меня, на его лице горит торжество и ничем не прикрытое восхищение. Если первое чувствительно бьет по самолюбию и растоптанной гордости, то второе словно омывает утренней росой. Отрезвление наступает непростительно поздно: то чего я боялась больше всего и то, о чем вскользь упоминал Миранир - сбылось. Я стала той, что предназначена для усмирения Тьмы – отдушина Темного, чьим силам необходим сдерживающий буфер – Светлая.
- Вот и все, Стефания, - торжественно сообщает он и с непоколебимой убежденностью продолжает, - Император примет мою сторону.
- Нет, нет, нет, - отчаянно шепчу я, не в силах поверить, что мой мир окончательно рухнул.
Миранир устремляет на меня напряженный взгляд и тихо, с полной уверенностью сообщает:
- Ты моя, Стефа.
- Никогда! – истошно кричу я и рвусь из замкнутой сферы к выходу. Она трещит и в какой-то момент трескается, рассыпаясь на крупные осколки, что едва коснувшись пола, рассеиваются серебристым туманом. Миранир дергается навстречу, в попытке остановить меня, но интуитивный удар снова отбрасывает его на вездесущую стену и оставляет лежать под ней неподвижным телом. Я ошеломленно замираю и грустно смотрю на бессознательного парня.
- Я никогда не буду твоей, Мир, - шепчу я в тишину, - потому что ты никогда не будешь моим.
А после меня скручивает сильнейший спазм: я падаю на колени, судорожно скрючиваюсь, и меня начинает рвать… тьмой.