- За меня могут поручиться...
Предвосхищая мою речь, меня бесцеремонно прерывают:
- Не в моих правилах опрашивать профессоров, эту функцию исполняют деканы.
Ложь, гнилая ложь. Декан артефактуры даже не озаботился поинтересоваться моими успехами. Составляя мой психологический портрет, он опирался лишь на сугубо собственное мнение, сложившееся посредством рейтинга в иерархии высших родов, обремененных богатством и властью.
- Вы в праве мониторить подлинность этих сведений, - осторожно предпринимаю последнюю попытку добиться справедливости, но мужчина мрачнеет лицом и вкрадчиво интересуется:
- Вы сомневаетесь в моих методах управления академией?
Я бессильно стискиваю зубы, чтобы не швырнуть этот самый упрек ему прямо в физиономию, подкрепив массой фактов, но нельзя, пока нельзя. Всегда есть возможность оправдаться и прийти к мирному соглашению. Хотя, судя по всему, после той истории - я для ректора, что кость в горле. Да, он вынужден был пойти со мной на прежде невиданную этими стенами сделку, но не он ли пожелал купить наше молчание ответной услугой? Я и так очень рисковала, заключая договор на его условиях, и если руководствоваться вписанными в него пунктами, то…
- Я вынужден вас отчислить, Стефания, - продолжая мою мысль, вынес приговор ректор, всего лишь одной фразой вышибая из меня весь дух. От нехватки воздуха я едва ли не хлопаюсь в обморок. Перед глазами многократно расцветают радужные всполохи, пока я не вспоминаю о способности дышать. Неожиданный стук окончательно возвращает меня в сознание; на разрешение войти дверь распахивается и на меня обрушивается новое потрясение.
- Разрешите, ректор Бофор?
- Да Миранир. Что вас привело ко мне?
- Позвольте свидетельствовать в пользу Стефани Мирагольд.
А вот и единственная лазейка, упомянутая мной в договоре. Незаинтересованное лицо, инициатор, выступивший в защиту по собственному разумению. И кто бы мог подумать, что им окажется Миранир. Безусловно, он не заявит о небезызвестных предрассудках декана артефактуры – немыслимая наглость бросаться подобными обвинениями. Зато он как староста факультета боевиков может дать собственную оценку ситуации и вызваться самостоятельно собрать на меня данные за личной подписью профессоров. Что молодой герцог потребует за помощь, даже думать не хочется, но я привыкла просчитывать все версии. Несложно догадаться какова будет цена, и на этот сценарий у меня припасен не самый худший вариант. Жаль придется потратить все свои сбережения – услуги черных артефакторов нынче до̀роги, тем не менее таким образом я отведу от себя все подозрения.
Ректор колеблется всего мгновение: тьма медленно расползается по паркету и он невольно поджимает ноги, нарочито расслаблено отталкиваясь от стола. Кто плохо знаком с Бофором, может уличить его в трусости, но тьму и того, кто ею владеет, опасаются все без исключений. Мне смешно и горько, оттого что приходиться прибегать к таким методам, тем не менее результат на лицо:
- Позволяю.
- Стефани Мирагольд в силу некоторых обстоятельств имела со мной близкое знакомство. В связи с этим я могу предложить ей свое покровительство.
- Вы понимаете, что этого недостаточно? – недовольно выдавливает ректор, явно имея на меня зуб и жгучее желания выдавить из академии.
«Странно. С чего бы это?» - удивляюсь я.
- Да, - без колебаний кивает молодой герцог и решительно заявляет: - Я как староста обязуюсь нести за Стефани Мирагольд полную ответственность и следить за ее успеваемостью на вверенном мне факультете.
Я в шоке застываю. Даже так? А как же мой сценарий? Где я ошиблась?!
Глаза обоих в ожидании устремляются на меня, а я пришибленно молчу, не в силах усвоить открывшуюся мне истину. Миранир снова оказался на шаг впереди меня, а это не более, чем постановочный спектакль, с целью прижать меня к ногтю. Сделать марионеткой в руках умелого манипулятора, когда-то не смирившегося с отказом, но вынужденного его принять в связи с изменившимся положением вещей.