— Вы… — Загорелый продюсер потер подбородок. — Вы хотите сказать, что родились на улице? То есть у вас не было крыши над головой?
Еще один многозначительный кивок.
— Конечно, я говорю о своем рождении в переносном смысле, но я вышел из самых низов… Меня зовут Шеридан Уорд, я актер. То, что, несмотря на свою наследственность, я все же стал актером, связано с большой драмой, с колоссальным несчастьем.
В этот момент слушателями должно было овладеть простое человеческое сочувствие. Продюсеры посмотрели на Шеридана внимательно и, самое главное, заинтересованно. Очень благодарная публика.
— Когда я был ребенком, то упал с лестницы, сильно ударился головой, и эта травма трагическим образом изменила мой характер. — Шеридан включил свою ослепительную улыбку. — С тех пор я начал упорно и целенаправленно работать над собой, чтобы переделать свою плебейскую натуру.
Затем последовали заученное описание полной лишений жизни, посвященной высокому искусству, и понимающие взгляды слушателей. Все, как всегда. Теперь оставалось только дожидаться интересных предложений…
— Да, теперь все встало с ног на голову. — Один из воротил шоу-бизнеса озабоченно покачал головой. — Пускаешь в эфир какую-нибудь группу с дешевой песенкой, делаешь из нее хит сезона и зарабатываешь на этом миллион долларов, потом продаешь пару тактов рекламной фирме и получаешь еще четыре миллиона.
— Словно найденные на дороге, — вставил свое слово Шеридан.
Загорелый продюсер усмехнулся.
— В прежние времена считалось весьма похвальным укладываться в смету при производстве фильмов, но теперь при самой лучшей рекламе фильм, который планировалось снять за тридцать миллионов, едва удается втиснуть в семьдесят.
Шеридан спиной почувствовал, что его басня не сработала. Не видать ему многомиллионных предложений. Почему так, осталось для него загадкой. Может быть, все дело в той враждебности, которую испытывает к нему одна известная скандалистка из отдела светской хроники, — ее собака как-то набросилась на него, а он в отместку укусил за палец хозяйку? Или же причина заключалась в том, что Шеридан физически не мог разговаривать с неприятными ему людьми и только тупо улыбался в их присутствии, за что они, в свою очередь, считали его слабоумным?
Шеридан приветливо посмотрел на брюнетку, ответившую призывным взглядом.
— Брак — это не цель, а крушение всех надежд, — она обратилась к своей подруге, но фраза предназначалась Шеридану.
Он попытался было снова присоединиться к группе очень важных персон, но не стал этого делать, а, остановившись возле подвыпившей супруги продюсера, улыбнулся ей старомодной блаженной улыбкой. В ответ дама разразилась слезами.
— Такой молодой, такой красивый и… такой ненормальный.
Ну что ж, значит, такова судьба. Если на этой тусовке не удалось получить приличного предложения, то надо, по крайней мере, подцепить красивую девчонку. Своей мишенью он избрал глупо хихикавшую блондинку, которая при первой же попытке с его стороны, облеченной в загадочную улыбку, снова захихикала, томно произнеся при этом:
— На этой вечеринке уже трое мужчин сказали мне, что я самая красивая женщина в этом зале. Один из них был абсолютно трезв!
— Я тоже трезв, но могу сказать и больше. — На лице Шеридана заиграла несмываемая улыбка соблазнителя. — Что вы думаете о полуночном пикнике на берегу…
Блондинка погрозила ему пальчиком.
— Просто фантастика, даже если вы негодяй! — смеясь, воскликнула она.
Шеридан усадил ее в свой автомобиль. «Безмозглая погремушка, — думал он, — но как сложена!» Он почувствовал непреодолимое желание, когда они в лунном свете расположились на пляже, приступив к уничтожению шампанского, икры и мороженого, предусмотрительно запасенных Шериданом для подобных случаев.
Затем, просто чтобы нарушить затянувшееся молчание, он произнес:
— Трудно даже представить, что на другом берегу океана тоже живут люди… — Никакой реакции. Пришлось продолжить: — Что вы об этом думаете?
— У меня принцип — вообще никогда не думать! — Блондинка вызывающе смотрела на него — полногрудая, смешливая белокурая бестия.
Обескураженный Шеридан решил ограничиться пикником, хотя затеял все совсем с другой целью. У шампанского и икры вкус кажется несравненно лучше, когда ими наслаждаются в закрытых помещениях, — во всяком случае, нет песка в бокалах и он противно не скрипит на зубах. А чтобы со вкусом есть мороженое, не обязательно при этом созерцать морской прибой. Что делать — невезуха. Пропал вечер, совсем пропал.