Воспоминания всегда всасывают меня целиком словно в воронку, но не тут то было, когда дело касается Марины Соловей. Она так ещё штучка, и из могилы достанет, если потребуется. Домашний телефон трезвонил пол часа, пока я откопала его в комнате отца и наконец-то ответила.
- Эй, чего так долго? Я уже думала лично сходить и ответить на этот чертов звонок.
- И тебе привет, заноза. Ты что, тоже домой приехала?
- Ага- смачно чавкнув в трубку, бубнит эта мадам. – Я это, чего звоню то…вечером выходим на стрелку, к бабе Алевтине, как в старые добрые времена.- продолжает грызть яблоко, как полагаю я по ее чавканью и разговаривает одновременно. Очень красиво конечно, но это же Маринка.
- Шутишь?- переспрашивают я, будто ослышалась.
- Не до шуток мне сейчас.- деловито отвечает, вызывая во мне смех – я уже всем нашим ( всей улице) позвонила…они как услышали что ты приехала, всё… попробуй теперь не прийти, вынесем…
- Сумасшедшая женщина- начинаю смеяться уже во весь голос.
- Ну всё, до вечера. Никуле привет. А да, и оденься по испански, а не как чувырла… Пусть все ослепнут от твоей красоты. А-ха-ха-ха…- и вот этот вот зловещий смех в конце, последнее что я слышу. Что значит, не как чувырла? Да я никогда так не одевалась между прочим. Ну Соловей... Сумасшедшая. Почему все мои подруги немного того? Что со мной не так?
Сообщив, по видимому приятную, новость Нике, судя по тому, как она скакала по комнате напевая свою любимую песню, я занервничала. Но это было приятное волнение. Я не видела своих друзей почти четыре года, а это не мало я вам скажу. Все наверное так выросли, так изменились, до неузнаваемости. Предвкушение вечера подняло мое настроение по всем пунктам. Времени на грустные мысли и переживания просто не осталось. Только тоска, по одному засранцу, который занимает постоянно все мои мысли, иногда просачивается в мое сердце. Увидеть бы, хоть одним глазком.
Глава 7
Руслан
Потираю от усталости лицо, выдохнув с нескрываемым облегчением. В последнее время, что то братец совсем разошёлся. Каждый день подсовывает мне тонны бумаги для проверки и обработки. Я подозреваю, что этим должен заниматься не я, но так как я на практике и не особо хочу вникать во всю эту фигню, то он это делает специально. Небось ржёт потом надо мной. Ничего, день расплаты настанет, обязательно.
На часах одиннадцать ночи, а я сижу на кухне, нашей съёмной квартиры, потонув в макулатуре. Какие-то отчёты, списки, таблицы… три стопки вообще непонятной фигни. Повезло братцу, что свалил в посёлок раньше меня, иначе я б ему сейчас засунул эти бумаги в одно место.
Завтра у моей мамы день рождения, поэтому все, кроме меня, свалили домой. Я же предпочел довести дело до конца, после чего нормально, с чистой совестью отдохнуть два дня. Но видимо переусердцвовал. Этот идеалист, что сидит внутри меня однажды меня и убьёт.
Собираю все бумаги в одну стопку на столе, выключаю свет и плетусь в свою комнату. Пять минут назад я думал, что засну прямо там, за столом, а сейчас понимаю, что уснуть мне в ближайшее время не повезёт.
Как только оказываюсь в своей кровати, сразу вспоминаю свою девочку. Черт, как же сильно я соскучился. Может завтра после дня рождения поехать в посёлок ее бабушки? А может лучше поехать с утра и привезти ее к нам на праздник? Усмехаюсь, представляя Динино лицо. Да она в жизни на такое не согласится. Помню, как тогда на новый год упиралась. Чуть не поссорились тогда из-за этого. А сейчас, после всего, что нам пришлось пережить. После столько времени разлуки. Снова обретя друг друга, наши отношения, всё настолько шаткое, прозрачное, что одно неправильное слово, движение, поступок и все полетит к чертям, безвозвратно. И это одна из самых главных причин почему я больше не виделся с Диной, на протяжении всей этой неделе. Хотя мог, каждый день мог обнимать ее в своих объятиях и целовать до потери пульса, но я с трудом сдерживаюсь.
Я почему-то решил побыть чертовым Робокопом, дать ей время свыкнуться, понять, что, как бы она не хотела и что бы она не думала себе, она моя и только моя. Никакие Диего мне не помеха. И даже расстояние в тысячи километров. В этот раз я не отступлюсь.
Знала бы она, как невыносима мне мысль, что ей нужно вернуться в эту Испанию. Как уже сейчас, грудь разрывает от предстоящей разлуки. Ведь я готов, готов ее отпустить, ждать, любить. Она имеет право на выбор, на жизнь, которую она заслуживает, я молю только об одном, что бы в этой жизни, оказалось немного места и для меня. Все остальное мы переживём, справимся, дождемся своего счастья вместе.