Он протянул мне тонкую пачку банкнот. Я взял её и раскрыл веером — да, марки, в серьезном количестве, примерно такая сумма привела Тошу Якобсона в СИЗО.
— Не стал пока менять, — чуть виновато сказал Макс. — Там меньше, я кое-что из твоей доли потратил. Но, думаю, ты будешь доволен. А своё я почти полностью спустил, Ольге подарков накупил, ну и для свадьбы кое-то. Думал, будут спрашивать, придираться, хотел уже по ребятам распихать, но как-то легко прошло, никто даже не смотрел, что мы там тащим.
Я хотел было сказать, что, скорее всего, смотрели и даже записывали на всякий случай, но не стал. Если Макс поведет себя в будущем правильно, эти записи так и останутся всего лишь записями, как было в своё время с добром, притащенным из той же Германии советскими маршалами и генералами. Ну а если оступится — ему припомнят в том числе и эту игру на ставках. Жукову же припомнили всё, вплоть до отрезов шёлка и сатина.
— Спасибо, Макс, — искренне сказал я. — Как у вас всё прошло, когда палестинцы напали?
— Да никак, — он отмахнулся безразлично. — Прошла команда — сидеть по номерам, так что мы только гул вертолетов слышали, летали туда-сюда. Потом пришлось поволноваться — не отпускали десятого в город, соображения безопасности и всё такое. Но всё же решили, что уже можно. Так что я своих подхватил и потащил их по злачным местам, на Мариенплатц и потом дальше по Кауфингерштрассе. Заодно и свои дела решил.
Он хмыкнул. Ну да, «злачные места» в данном случае — не мюнхенский район красных фонарей или как он там у них называется. Мне названия улиц, которые Макс произнес с безупречным берлинским акцентом, ничего не говорили, но это явно были сосредоточения различных универмагов и магазинов, где было всё, что могло потребоваться советскому туристу.
— Повезло, — кивнул я.
Наших вполне могли запереть до самого отлета — просто так, не со злости, а на всякий случай, без особой цели и без какого-либо повода. Но, видимо, взбунтовались спортсмены, а держать в заточении того же Алексеева очень опасно — он всех сотрудников КГБ, которые сопровождали сборную, в бараний рог согнет и лишь потом подумает, что это перебор. К тому же там была толпа чемпионов и медалистов, а жалобы от таких заслуженных людей никому не нужны, в том числе и нашей Конторе.
— Ну что, пойдем за твоим подарком? — Максу явно хотелось побыстрее уехать к своей Ольге.
Я согласился. Мы подошли к «москвичу», он открыл багажник и достал оттуда очень узнаваемую, хоть и безликую упаковку. Гитара.
— Специально попросил, чтобы завернули понадежнее, но в самолете в руках держал, благо, свободные места были, — объяснил Макс. — Так что всё в порядке. Здесь откроешь или к тебе поднимемся?
Этот вопрос он задал, очевидно, рассчитывая на вполне конкретный ответ, и я не подвел.
— Здесь, чего зря ходить туда-сюда, — сказал я и начал распутывать узлы, которые навязали западногерманские капиталисты.
А когда распутал, не знал — плакать мне или смеяться. Это действительно оказалась гитара — только не обычная, а басовая. Правда, она в целом не была обычной — корпус, как у скрипки, и очень небольшой по сравнению с длинным грифом. Но надпись Hofner и знакомый перламутровый пикгард примирили меня с действительностью и этим странным подарком.
— Сто пятьдесят марок отдал, — похвалился Макс и заглянул мне в лицо.
Я изобразил радостную улыбку и чуть тронул самую верхнюю струну, которая отозвалась гулким звуком.
— Знаешь, что это за гитара?
— Продавец говорил что-то про крутую модель, поэтому и взял, — чуть виновато сказал Макс. — Там ещё были какие-то «фендеры» и «гибсоны», но они много дороже, я не рискнул брать. А эту он прям сильно хвалил.
— Ещё бы, — кивнул я. — На такой гитаре играет Пол Маккартни, так что действительно крутая модель. Спасибо тебе. А наушники удалось купить? [1]
На басу я играть не умел, поэтому просто повторял аккорды с учетом отсутствия двух нижних струн. В наушниках звук был отличный, я разбирал каждую ноту и был почти счастлив. Наверное, если бы Макс сообразил привезти те самые «фендер» или «гибсон», мой уровень счастья скакнул бы в небесную высь, но и так было хорошо. К тому же у меня дома теперь можно было организовать небольшой оркестрик, которому не хватало лишь ударной установки.
Марки я спрятал на чердаке, рядом с двумя папками — в одной находились материалы, которые привез из Сум я, а другую мне отдал генерал Чепак. Обе тянули на солидные сроки для упомянутых в них людей, но я пока так и не решил, стоит ли пускать эти дела в ход. Это в будущем можно было слить отдельные материалы в газеты, и моим коллегам пришлось бы волей-неволей раскручивать всю цепочку после получения живительных пинков от начальства. Здесь же никакая «Правда» и даже лепельский «Ленинский флаг» не опубликуют ни один листок, даже если мне удастся всучить их главным редакторам. Поэтому у этих материалов был один путь — через меня к Бобкову, а через него — к Андропову. Ну а тот был волен оставить всё, как есть, или двинуться выше — в ЦК.