Однажды, возвратившись из города, где сбывал добытый в речке жемчуг, он не застал Лауреда в их убежище. Погода стояла жаркая, и ночи были не так холодны, но Старкальд знал, что далеко уйти старику болезнь не позволила бы.
Тем вечером, завидя дымный ручеек, к руинам монастыря пожаловали гости.
— Кто тут хозяин? Кто жгет костер? — послышался у дороги басовитый голос.
Старкальд перепугался. С Лауредом он без страха встречал всякого путника и любую, даже самую шумную компанию. Но один…
Прогромыхав сапожищами по коридору, они завалились к его очагу и принялись скидывать с себя запыленные плащи. Трое грязных, оборванных, изрыгающих брань и злословие. Вид они имели не самый свежий. С первого взгляда не понравилось ему это мужичье — уж больно смахивали на вчерашних разбойников, коих много развелось на дорогах.
— Да придет новый Бог! — тепло поприветствовал их Старкальд в надежде, что впечатление это обманчиво.
— Эй, воробушек. Где отец твой? — спросил один из них, высокий темнолицый воин со взглядом волка и шрамом, тянущимся от скулы до носа. Судя по голосистости и развязным манерам, он был у них за главного.
— Вот-вот явится, — соврал Старкальд, — за дровами пошел.
— Сколько ж тебе лет, малец? — кликнул другой, широкомордый увалень, в чей драный растянутый кафтан мог бы поместиться молодой бычок.
— Десять.
— Большой уже. И как твое имя?
Мальчик сказал. Странники не удосужились представляться, но из разговоров Старкальд понял, что лидера звали Тремм, толстяка — Дови, а третьего, плюгавого выпивоху с мутным взглядом, — Крюс.
Тремм скинул сапоги, заложил руки за голову и развалился на лежаке Лауреда.
— Есть тут речка, воробушек? Давай-ка за водой. И портянки постирай мои.
— Наши тоже!
Старкальд сбегал, попутно осматриваясь и клича кругом Лауреда. Лесная глушь не отозвалась. Скоро забулькала в котелке похлебка, и по обиталищу пошел ароматный дух. Тремм принюхался к ней и блеснул зелеными глазами.
— Что-то нет отца твоего. Не страшно тебе тут одному, сынок? Авось явятся лихие люди, — лукаво оскалился он. По выдубленной ветром коже его поползла сеть морщинок от хищной улыбки.
Мальчик пожал плечами и отвел глаза.
— Не страшно.
Путники принялись болтать.
— Где же твой братец Мялле? Должен был нас опередить! Может, другой дорогой поехал? — спросил Дови.
— Какой еще другой дорогой? Дорога тут одна. Скоро приедет, — отвечал ему Тремм.
— Думаешь, возьмет нас воевода?
— Куда ему деваться. Люди страх как нужны.
— Я и щита сроду не держал. Все в поле, да в поле.
— В поле! — передразнил Крюс. — Скажешь тоже. Знаем мы это поле.
— Вот я тебе задам, как доберусь, — погрозил ему здоровенным кулаком Дови.
Толстяк наскоро влил в себя похлебку, завалился набок и засопел. Крюс достал было флягу с чем-то хмельным, но Тремм мигом вскочил и выхватил ее прямо из рук.
— Ты завтра трезвым нужен. Вечером отдам, — рявкнул он.
Крюс только сглотнул, не смея и пикнуть в ответ.
Пока Старкальд развешивал одежду сушиться, бродяги, к его удивлению, мирно улеглись, и он совсем успокоился, хотя и переживал еще за Лауреда. Куда он запропастился?
Спать мальчик не мог. Он поплелся искать старика и проплутал до самой зари по знакомым окрестным тропинкам, не опасаясь ни зверя, ни сквернецов, ни прочих ужасов, таящихся в темноте. Лауреда и след простыл.
Уставший, обессиленный, изголодавшийся, до крови посеченный корявыми ветками, мальчик добрел до монастыря, когда половина неба очистилась от ночной мглы. Гости уже поднимались и собирали пожитки. Тремм рассказывал какую-то басню про принцессу, страдающую недержанием, а собратья его так и скалились от смеха.
Дождавшись конца истории, Старкальд набрался храбрости и подошел к нему.
— Добрый господин, мы с отцом бедны и живем тем, что подают за ночлег, дрова и воду такие же честные люди, как вы. Если вам вздумается идти по этой дороге вновь, мы с радостью примем вас, — выпалил он скороговоркой и умолк, напоровшись взглядом на изумленные лица.
Тирада эта заставила их замолчать. Они серьезно вытаращились на него, но выпивоха вдруг расплылся в улыбке, прыснул и зашелся таким хохотом, что сотряс сами стены. Лицо его стало пунцовым, из глаз потекли слезы.