— Жить будет он?! — спросил Молот у лекаря.
— Завтра наутро станет понятно. Пока не скажу. Ноги обморожены, но вроде отходят, черноты нет. На спине рана легкая, с ней проблем не будет, а вот бедро… Там плохо, грязно, гной пошел и заражение плоти. До самых яиц все покраснело. Если лучше не станет, придется резать.
Старкальд слушал свой приговор с тупым равнодушием, будто не ему пророчили стать калекой или вовсе помереть. Он слишком устал, чтобы переживать и волноваться о себе. На уме была лишь Гирфи. Она где-то здесь, совсем рядом. Скоро он увидит ту, ради которой проделал весь этот непростой путь.
— Пещера, значит? — задумчиво произнес Молот. — Придется поверить тебе на слово. Но ежели врешь, лучше сразу скажи. А ну, принесите сюда карту! Есть в тех местах две-три пещерки.
— Так там же… — начал было один из стражников.
— А ну молчи! — рявкнул Молот и добавил, обращаясь к Старкальду: — Укажешь нам, в которую из них тебя утащили. Если тварь до сих пор там, то от нас никуда не денется.
Перед Старкальдом развернули простенькую карту, поднесли свечу. Он немного смыслил в том, как ориентироваться и быстро отыскал мост через ручей. Поводив пальцем по холмам и мысленно отмерив расстояние от тракта, он ткнул на темный треугольник.
Молот удовлетворенно кивнул.
— Если бы показал на какую другую, висел бы на дубе рядом с той девкой, вздумавшей ножом махать, потому как остальные пещеры слишком малы для здоровяка, какого ты описал. Значит, скорее всего, не врешь.
— Подземье там огромно.
— Знаем мы то место. Скалы разошлись когда-то. Сколько их внутри?
Сорнец рассказал что видел.
— Манрой, вели сбирать людей и ехать. Позволь отомстить. Уйдут ведь! — выступил от стены один из стражников свирепого вида.
— Я бы тоже пошел!
— Все пойдут!
— Зададим трепку скитальцу! — по очереди вызывались другие воины.
Молот хмуро оглядел их.
— Поедете, только загривцев дождемся. А, хотя нет. Савни, езжай теперь, возьми дюжину свою. Постережете тварь, а если выйдет, проследите, куда пойдет. В бой не вступайте, на глаза не показывайтесь. Чуть что — назад и ждите основной отряд.
Сварт закивал, дважды хлопнул кулаком по груди.
— Раткаровы люди гоняли гиганта две недели и упустили. Такую махину! Ну а я расправлюсь одним ударом!
Манрой треснул по столу, мимо которого вышагивал. Глиняные чашки подпрыгнули, одна соскочила на пол и разлетелась на куски.
— Где Кирлан?! Ко мне его! — заорал Манрой, направляясь к двери, а перед уходом бросил лекарю:
— А ты делай что хочешь, но этот чтоб жив остался. Понял?
— Понял. Как не понять, — пробурчал тот в ответ, а потом, когда все удалились, добавил: — Хренов умник.
— Про какую девку он говорил? — спросил Старкальд.
— Кухарка новая. Ни с того, ни с сего кинулась на него вчера и чуть не прирезала.
Сорнца как громом поразило. В миг в мозгу пролетела буря беспорядочных мыслей. Он вскочил, схватил лекаря за шкирку.
— Кто она?! Имя!
— Ты что, сдурел?! Откуда я знаю?!
Старкальд зарычал, отпихнул его и спрыгнул со стола — в глазах потемнело от боли. Из-за повязки нога почти не сгибалась, но даже малое напряжение мышц отзывалось в ней сотней кинжальных уколов.
Голова закружилась. Старкальд прикрыл глаза и зашипел. Он выскочил из сторожки и заковылял прямиком к дубу, поминая всех богов, каких знал.
— Поздно! — гремел в голове голос.
Стражники провожали Старкальда удивленными взглядами, но, должно быть, вид его был таким отчаянным и страшным, что никто не решился его удержать.
Голое тело чуть раскачивалось от ветра на высоте два саженей. К лунном свету поворачивалось то посеревшее лицо, наполовину скрытое волосами, то иссеченная плетьми спина. Старкальд узнал ее сразу по заметной родинке на икре.
— Поздно!
Сердце его спламенело черной кровью, разум затопила бездонная пустота. Он упал на колени и зарыдал.
Глава 14 - Побег
Снежинки медленно падали из хмурой непроглядной вышины. Казалось, они могут порхать вечно, взмывая от дуновения легкого ветерка и вновь опадая на стылую землю.
Откуда каждая знает, где ее место?
Жердинка провожала их отчужденным взором, полным странного умиротворения. Она будто уверилась, что все худое осталось позади. Будто дала себе слово, что слезы больше никогда не оросят ее щек. Будто вступающая в права зима выстудила и обратила в лед сердце.