Крассур хохотал и распалялся. И кто знает, чем это закончилось, если бы из коридора не послышались настойчивые возгласы. Мучитель зло зарычал и, будто тюк с бельем, кинул лягающуюся княжну на кровать.
— Что еще там?! Войди!
В комнату влетел запыхавшийся белобрысый парень в сизом наемничьем кафтане. Даже не посмотрев в сторону Аммии, он забормотал:
— Князь, хворь! Хворь объявилась! Вели приказы раздать!
— Чего ты городишь?!
— Как есть говорю. Поветрие на окраинах!
— Сколько человек?
— Двоих нашли пока что.
— Кто такие? Приезжие?
— Вроде местные.
— И с чего вы взяли, что поветрие?
— Пятна и шея набухла.
Какое-то время Крассур буравил парнишку взглядом. Один глаз у него дергался, ноздри раздувались, будто кузнечные меха. Он хотел прогнать глупца, однако новость была слишком грозной.
— Пошли, покажешь. Обпились, верно, брагой!
Дождавшись, пока за стеной стихнут шаги, Аммия подобрала записку. Раз за разом она пробегала ладные дорожки рун, и на лице ее отражалось то изумление, то недоверие.
«Алая тряпица позовёт,
Вздохнёт старый дуб.
Луны свет прольется,
Улыбнется друг.»
Стихи. И не только.
Мальчишка от Феора. Это верно, как-то, что реки бегут под гору. Должно быть, старый советник озаботился запасным планом на случай, если что-то пойдет не так. Значит, бежать из города, и наверняка совсем скоро. Ее охватило тревожное возбуждение.
Девушка вновь растворила окно, но ни мальчишки, ни условного знака нигде не нашла. Ничего, денек-другой потерпит.
Скоро проведать ее пришла Фандира, седовласая старушонка с дрожащими руками — одна из шатаровых помощниц. Она посетовала, что мастеру нездоровится.
— Кашляет и из дому носа не кажет. Все заботы на мне, — бубнила она, пока слушала дыхание и подслеповатыми глазами оглядывала кожу на лице, руках и шее Аммии.
— Крассур боится, что и я могла заразиться? — спросила Жердинка.
— Осторожность не повредит, — пожала плечами старушка и протянула трясущуюся руку, дабы пощупать ее лоб, но княжна отпрянула.
— А не думает он своей глупой головой, что скорее я заражусь от тебя? Ты ведь наверняка прикасалась к больным.
Фандира вперилась в нее недоуменным рыбьим взглядом, потом опустила взор на свои пальцы, будто ожидая увидеть на них гнойные пузыри.
— Так я ведь не больна…
— Вот и я не больна, и лоб у меня холодный. Не прикасайся ко мне, — оборвала ее Аммия и добавила чуть мягче: — Осторожность не повредит.
— Хатран убережет нас, — понимающе произнесла Фандира, — Хатран убережет.
Бледные губы ее тронула улыбка. Аммия подумала, что в юности она наверняка считалась красавицей.
От знахарки княжна узнала про умершего в лечебном доме парнишку, что пошел с Тимпаем. Верно, его посылали с вестями о продвижении отряда, который отправился за змеем Нокташем, но в пути бедняга где-то подцепил гибельную болезнь. Ужасная смерть.
Храмовник не зря предупреждал их о великой опасности и грозящей беде. Раньше в Искре о поветрии почти не слышали и смеялись над хилыми южанами с нездоровой коричневой кожей, коих одолевала хворь. Теперь же многим стало не до смеха.
Мор! Змей! Братоубийство! Будто мир, который и так сваливался в пропасть, охватили судороги агонии — предвестницы скорого и неизбежного конца. «Неужели все может быть еще хуже?» — спрашивала Аммия у себя. Ответ ей и так был известен. Может.
Аммия постаралась выведать у старухи все, что та знала, но разжилась немногим. На вопросы о том, что творится в городе, Фандира отвечала скупо и неохотно. Перед уходом знахарка достала из кожаной, непромокаемой сумки несколько мешочков, перевязанных бечевой и источающих резкие запахи.
— Тут сердцевина розового гриба, толченая полынь и тертый кислолист. Снимет тревогу. И спать будешь лучше.
Аммия поблагодарила, хоть пить отвар не собиралась. Прислал ее Крассур, а ему доверия нет.
Весь остаток дня от переживаний она была как на иголках. Скоро все закончится. Она покинет Искру — город, где прошла вся ее жизнь. Дух захватывало от одной мысли, что может ждать ее за стеной. Аммия была уже достаточно взрослой, чтобы понимать — в странствиях нет места уюту, удобствам и развлечениям. Это не княжеская охота, какую иногда устраивал ее отец.