Такое уже бывало раньше. Старкальд неоднократно слышал о том, как целые города и села теряли сознание и пробуждались много часов спустя, не ведая, что за напасть выпала на их долю. Об этой жути предпочитали не говорить, а уж если и говорили, то шепотом, стараясь, чтобы тьма не подслушала их страхи. Даже сам Старкальд лет шесть или семь назад припоминал такой день, когда он подрабатывал за еду у какого-то захудалого фермера в Сорне. Посреди дня небеса вдруг извергли ужасный вопль, и очнулся он на грядке с морковью только под вечер.
Дни Без Времени — так называли их. Говорили, что тогда Песнь Хатран теряет силу, ее тяжкие оковы сновидений слабеют, и веки Сияющего Скитальца подрагивают — он близок к тому, чтобы пробудиться в стране черного тумана.
Рев повторился, усилившись во много крат, по земле пошла ощутимая дрожь. У Старкальда даже поднялись волоски на запястьях.
Все больше червяков забегало в бараки, спасаясь от гнева небес. Люди зажимали уши руками и падали на дощатый пол. Они кричали что-то, но в диком грохоте тонул любой звук.
Наконец пальцы Старкальда зацепились за один кругляш, тут же нашелся второй и третий. Едва ли можно было хорошенько разглядеть, какого они цвета, так что он наудачу один отправил в рот, а два оставшихся заложил в уши и чуть прижал их мочками.
Сначала шум лишь немного утих и Старкальд было с ужасом подумал, что ошибся, но вдруг все звуки разом померкли. Он все еще чувствовал вибрации, отдающиеся по ногам от землетрясения, но надрывного воя как ни бывало, ушла и резкая боль.
Сорнец поднялся и пошатываясь побрел к выходу, с удивлением водя взглядом по телам корчившихся в агонии рабов — тех, кто еще оставался в сознании.
На дверь пришлось крепко приналечь, но чуть только она отворилась, как дерево подхватило яростным порывом ветра, сорвало с петель и разнесло на куски — Старкальд не услышал ни звука.
Сорнец и сам едва удержался от свирепствующего снаружи урагана. В глаза ударил колючий снег, дыхание сбило. Старкальд запахнул лицо рукавом.
Забытый всеми бедняга-стражник замер посреди улицы, не успев добежать до укрытия. В хибарках прислуги изнутри затворяли ставни. Вдали, на парапете, темные фигуры дружинников бросали оружие и падали замертво. Сошедшая с ума буря играючи увлекала их луки, окованные железом дубины и мечи в небо, взметала огромные клубы снежной пыли и уносила ввысь любую мелочь: клочки тряпок, доски, камни. Она срывала целые пласты дерна с крыш и на глазах у Старкальда разорвала и уволокла в жерло поднимающейся круговерти урагана сушившуюся после стирки одежду вместе с колышками и веревками. Ветер выметал и выскребал переулки Черного города, тащил в разверстую небесную пасть все, что весило меньше подковы.
Едва ли, кроме него самого и быть может Рчара, во всей крепости остался человек, что сдюжил и устоял на ногах. Люди валялись там, где застала их всесокрушающая волна.
Шерстяные шарики в его ушах размокли, и Старкальду совсем не хотелось думать о том, какой влагой они напитались.
Южанина он нашел у конюшен. Тот выводил двух на удивление спокойных гнедых лошадей — видно, и им скормил колдовского тайного средства. Уши их были плотно прижаты от ветра, морды они гнули к земле, но шли за Рчаром послушно, будто всю жизнь знали его хозяином. Завидев Старкальда, Рчар улыбнулся, насколько позволял кусачий ветер, и показал знаком, чтоб тот захватил себе седло.
Припасов собрать не успеют, мелькнула мысль у сорнца, но тут же он вспомнил, что для ежедневных разъездов обычно заготавливают все необходимое загодя. Он сбегал к казармам, где разжился снедью, сапогами и теплой одеждой. Прихватил он и висевшую на крюке у самой двери перевязь с палашом.
Фигура Рчара промелькнула в снежной круговерти у двойной надвратной башни. Старкальд кинулся к лестнице, дабы ему подсобить, но вдруг увидал, как внутренняя железная решетка поползла наверх. Точно так же поползли кверху и его брови. Рчар тянул огромную махину ворота. Один.
Но вот новое диво — южанин вновь показался на парапете, а ворота все поднимались. Следом за ним послушно плелись несколько дружинников с отсутствующим взглядом. Они не пытались прикрыть лицо от секущего ветра и волочили ноги, будто во сне.
Сорнец мог лишь остолбенело таращиться, не веря собственным глазам. Колдун! Он заговорил их!
Стражи, не обращая никакого внимания на бушующую вокруг пургу, принялись деловито вышибать упоры на массивных внешних вратах, потом налегли на створки.