Вместо шитья и вязания она полюбила ходить в оружейную: разглядывать доспехи, панцири и кольчуги, аккуратно повторять пальцем замысловатые изгибы лезвий огромных алебард, примерять шлемы, которые из-за размеров не хотели держаться на голове, да и весили по ощущениям никак не меньше пуда.
На усыпанном речным песком дворе она развлекалась, наблюдая за тренировками мальчишек, которые при ее появлении вдвое усерднее начинали лупить друг друга деревянными мечами в надежде завоевать ее улыбку — хоть и мала она, а все-таки княжна рода Эффорд.
Складывание песен и игру на тальхарпе девочка также отвергала, уделяя больше внимания наукам естественным, коим ее обучал полубезумный пилигрим Хинтр из Теима, что однажды зимой заявился в Искру полуживой и продрогший до костей. Он был до смерти перепуган и едва мог говорить. По пути на него напала какая-то лютая пятиногая тварь, и только Хатран оберегла чудака от гибели и навела на верную дорогу. Оправившись от немочи и страха, Хинтр удивил северян своей ученостью, и слухи о его познаниях дошли до князя, который как раз подыскивал наставника для дочери.
Лысеющий южанин с добрыми карими глазами знакомил ее с травами, учил лекарскому делу, показывал, как сращивать кости и зашивать раны. Летом они выбирались на свежий воздух, и Хинтр без умолку болтал о повадках животных, заставлял подражать пению птиц и помогал ей ловить бабочек. Он поведал ей о том, как творец Шульд устроил мир, какие города и страны расположены на юге, что скрывают Плетеные горы и еще кучу других разностей.
Лишь недавно Аммия осознала, насколько важна для Дома наследница. В первое время после того, как ее отец — правитель Хаверон — бесследно исчез, ближние ей не ничего не говорили, а она думала, что он направился навестить дедушку Удьдаса в Ледяные Тучи. Но долго скрывать отсутствие князя оказалось невозможно. Приехал дядя Харси, которому и выпала незавидная участь преподнести бедняжке страшную правду.
Она не поверила. Отец скоро обязательно вернется, твердила девочка раз за разом, а дядя в ответ печально опускал глаза и вздыхал. Ожидая его возвращения, она иногда часами сидела перед окном их высокого дома на холме, откуда открывался прекрасный вид на зеленую долину и быструю речку Студеную, делившую ее зигзагом. Ей чудилось, что вот-вот у каменного моста покажется отряд с ярким стягом, сверкнет серебром начищенный шлем с красной лентой. Но отца все не было. Вдалеке темнела полоска леса, а над ней, будто древние великаны, нависали сизые горы с белыми шапками снега, грозные и молчаливые. Особенно явственно они проступали, когда ветер утихал и небо очищалось от туч. Одни только горы могли знать, что случилось с ее отцом.
Аммия мечтала когда-нибудь отправиться путешествовать: исследовать далекие неизведанные земли на западе, помочить ноги в теплой воде южных морей, откуда изредка прибывали одинокие торговые корабли, или примкнуть к походу на Дальний север, где, по слухам, могли быть плодородные земли, которые не так терзает вездесущий холод. Мир за крепостной стеной представлялся ей столь же пугающим, сколь и притягательным. Она была уверена, что отыщет отца, когда вырастет.
Пока же приходилось мириться с чрезмерной заботой взрослых и постоянной компанией личного стража Мунгельфа, что всюду тащится за ней с сопением и сердитым старческим бормотанием.
Но не в этот день!
Васильки с лепестками нежно-голубого цвета росли в ущелье неподалеку от рудников — те давно истощились, а потому в той стороне обыкновенно было тихо. Как-то раз они с дядей Харси проезжали мимо, и взгляд девочки зацепился за промелькнувшие на зеленом ковре яркие звездочки. Он рассказывал, что из-за тени горных откосов дождевая вода удерживается в почве долго, позволяя цветам расти в полный рост. В других местах такого буйства красок не сыщешь.
Облачившись в заготовленное одеяние, девочка стала неотличима от простой низовской дочки, которую мама отправила куда-то с поручением. Она наложила подушек под одеяло так, чтобы было похоже, будто кровать не пуста, и собравшись с духом, вылезла из окна на карниз, с которого в сад сбегали струйки воды. Когда-то давно Аммия предусмотрительно уговорила отца не запирать ее окно дорогущим мутным стеклом, и теперь могла пользоваться плодами своей хитрости.