Но вскоре робкий луч надежды иссяк. Сначала город потрясла весть о том, что Эгелиза, будучи на сносях, подхватила Белое поветрие. Люд всполошился, не разумея, как такое могло случиться. Испугался и сам князь: нагнал ведунов и целителей, травников и монахов из разных орденов. Ничего не помогало — бедняжка сгорала на глазах. Лишь милость Умирающего Творца позволила ей разрешиться бременем прежде, чем она испустила дух. Хилая и недоношенная, малышка вопреки всему выжила и стала для отца тем единственным, что удерживает человека от падения в бездну горя и безумия.
Однако потеря жены сильно подкосила Хаверона, ибо любовь его была пламенна. Он замкнулся, стал меньше появляться на людях, почти не держал бесед даже с близкими, отдал заботы торговли, обороны и внутреннего порядка на откуп советникам. Те не замедлили использовать дарованную власть в собственных интересах.
Печаль Хаверона не ослабла и спустя десять лет после смерти Эгелизы. Он подолгу не выходил из покоев, даже его приказчики и слуги не знали, чем он там занимался, ибо князь скрытничал. Аммия же бродила по дому, как неприкаянная: одинокая и никому не нужная — бабки ее померли, а престарелая тетка пожелала жить в Ледяных Тучах. Только старая Кенья приглядывала за ней, не считая Хинтра, который занимался с девочкой науками.
То время Харси, наместник северной четверти, уже проводил в кутежах и попойках, пока его дружина проливала кровь в сражениях против скитальцевой своры — в их землях год от года чудовищ меньше не становилось.
Судьбы двоюродных братьев походили одна на другую. После смерти жены, славной девушки по имени Утта, Харси потерял опору в жизни и стал утрачивать всякий интерес к тому, что происходит за пределами кабака. Огонь его медленно угасал. Он редко высовывал нос за ворота, еще реже нацеплял кольчугу и шлем, хотя на людях выставлял себя первейшим воякой.
И вот, словно гром среди ясного неба, Хаверон нежданно призывает Харси в Искорку, а пока тот, ошарашенный неожиданным повелением, отбивал зад в седле, гадая, чем эта поездка обернется, сам князь бесследно исчез.
Слуга Хаверона, обеспокоенный долгим беспробудным сном, пошел его проведать, но покои оказались пусты, а кровать не разложена — князя и след простыл. С конюшни не пропал ни один конь, а дозорные у княжеского терема клялись, что ночью никто даже на крыльцо не сходил. На поиски бросились всем Домом: прочесывали каждую канаву, каждую избу, обошли все леса, поля и луга, рыбаки не пропускали на реке ни одного топляка — безуспешно.
Когда Харси прибыл в столицу, народ уже стоял на ушах и роптал, потому как Хаверон тайно составил Волю, объявлявшую своей правой рукой именно его. Это значило, что до исполнения Аммии шестнадцати лет, Харси будет представлять ее интересы и принимать решения, как князь-регент. Вот так лишившийся семьи бедолажник и пьянчуга вдруг стал первым мужем, надеждой и опорой Дома Негаснущих Звезд.
Можно было представить, с какой яростью и негодованием встретил эту весть Раткар в Седом Загривке. Да и сам Харси был изумлен не меньше, ведь Хаверон даже не заикнулся об этом в письме.
Что-то темное настигало Хаверона. Как видно, он о том догадывался, но не пожелал ни с кем делиться. Он предчувствовал свою неизбежную гибель, и заранее подготовленный указ был для него ничем иным, как завещанием. Впрочем, останков его не нашли. Несчастная Аммия, невзирая ни на что, продолжала верить, будто он жив, и заговаривать с ней о смерти отца было делом немыслимым.
Харси принял возложенные на него обязанности как должное, несколько остепенился, усмирил непомерную тягу к бражничеству, а Жердинку-Аммию приласкал и стал воспитывать, как собственную дочь. Своих детей он не нажил — хоть Харси был ветрен и беспечен, но в любви хранил верность погибшей супруге и не собирался променивать память о ней на других женщин. Утта навсегда осталась в его сердце единственной.