Феору удалось выведать, что женщина по имени Ульма, нарекшая на требах Харси трусом и тем самым сподвигнувшая его поездку на юг, бесследно исчезла из города, что укрепило подозрения в ее связи с убийцами. У первого советника почти не осталось сомнений, что это дело рук Раткара, хотя следопыты не нашли ни единого тому подтверждения.
Княжна вздохнула.
— От меня мало что зависит. Шестнадцать мне исполнится только…
— Можно не дожидаться, а созвать знамена уже сейчас, — с жаром прервал ее сотник. — Уговорите Астли и Феора.
— Так нельзя, Данни, — опустила она голову, — нет доказательств и следов, нет свидетелей. Ничего нет. Нужно обождать.
— Чего ждать? — сверкнул глазами рыжий. — Все знают, кто это совершил. В Доме есть верные люди, которые охотно откликнутся на призыв. Наместники безраздельно преданы вам, свартов наберется немало. Нужно собирать их сейчас. Потом будет поздно!
— Предлагаешь начать войну брат на брата?
— Не война это будет, а расплата! А те, кто сотворил такое, не братья нам, а враги! — не отступался Данни.
Аммия покачала головой. Да, она была еще наивна и привыкла во всем полагаться сперва на отца, а потом на дядю, но детство прошло, и теперь на ней возлежит ответственность за жизни людей.
— Я не хочу мести, из-за которой напрасно погибнут сотни ни в чем не повинных. Мы найдем способ уладить дело мирно, но поверь, Данни, ни один из тех, на кого укажет Преследователь, не избегнет суровой кары. Не забывай, что не только ты потерял родича.
Данни с шумом выдохнул, отвел взгляд и коротко закивал, как кивают, когда недовольны ответом.
— Шульд все равно покарает его, — сказал он и отошел на пару шагов, оставив ее наедине с дядей.
Черное зерно безнадеги поселилось в душе Аммии и стало прорастать. Даже в воздухе веяло, будто близится чего-то жуткое. Она долго раздумывала над предложением Феора уехать в Ледяные Тучи, но там, в безлюдной пустоши, она лишится связи с миром и вряд ли найдет достаточно сторонников, чтобы летом вернуться с грозной силой и потребовать себе власть. Кроме того, в Тучах ей никогда не разгадать тайну исчезновения отца.
Весь вечер к холму тянулся народ. У старого поместья жгли огни, и храмовники, облачившись в черные рясы, обходили могилу с курильницами, от которых в ночь поднимался пахучий дым. Так дух Харси скорее найдет путь к Мане.
С рассветом еще полторы дюжины сынов возвратились к родным местам. Столяры заранее изготовили для каждого погребальные кресла. Их сразу повезли хоронить, ибо от останков уже попахивало. Почти всех дружинников Аммия хорошо знала. Тяжко было сознавать, что теперь никого из этих отважных воинов нет в живых. Проводить их собрался весь люд, пришли знакомцы и родственники из дальних деревень.
Реки слез были пролиты и много страшных клятв произнесено над телами, покрытыми серой тканью. Крепкая брань летела в вышину от тех, кто в приступе злобы и отчаяния жаждал мести.
Астли добром вспомнил погибших и передал слово бледной от бессонных ночей Аммии, когда с задних рядов вдруг донесся шум, налетел холодный ветер.
— Что? Что случилось? Где? — завертели головами искровцы.
Кто-то указал на полускрытую в тумане старую мельницу.
— Вон там! Там!
Сперва Аммия ничего не разглядела, но когда клочья сумеречной пелены дали прореху, она увидала поднимающуюся с дороги пыль, в которой рождались темные приземистые фигуры.
Широко распахнутые глаза ее оледенил ужас. Из груди вырвался беззвучный крик. Четвероногие, похожие на волков твари неслись прямо на них, будто гончие за добычей.
Несколько мгновений ушло на то, чтобы убедить себя — это не сон!
— Тильн, Хакни, уводи людей! Остальные ко мне! — бросил громовой клич Астли, забираясь в седло.
Протяжно загудел рог. Рядом с Аммией тут же возник Данни и еще с десяток свартов.
Народ обуяло смятение. Бабы подняли крик, мужичье схватилось за оружие, конные дружинники по свисту командиров обтекли подавшуюся в воротам толпу и плотной массой выстроились перед ними.
— Откуда они взялись?! По всем дорогам же разъезды! — Изумленно крикнула Аммия.
— Мертвы, — отозвался Данни, уводивший ее в сторону, где было посвободнее.