— Шульд! Да рассеется тьма! — вторила ему толпа.
Новый очаг пожарища взметнулся к небу рядом с первым и был встречен ликованием. Это позволило дружине перестроиться, подобрать раненых и отступить, прикрывая отстающих селян.
Помощников у ворот сделалось довольно, и Аммию чуть не силой увели на стену. Но и там она достала лук и в миг добралась до края периметра, где умелые сварты навесом посылали в небо летучую смерть. Кто-то поджигал заранее заготовленные стрелы, наконечник которых был ловко перемотан масляной тряпочкой — прицельно такими не ударишь, но единый залп покрывал большую площадь. Огненные птицы с гудением чертили дуги в напитанном сыростью воздухе. Порченные шугались их, скулили и поворачивали назад.
С высоты открывался хороший обзор.
Все меньше людей оставалось за пределами крепости, почти все уже достигли ворот, и лишь перед пламенеющей стеной кипел тяжкий бой. Несмолкающий огонь клокотал и плевался, жадно пожирая плоть и прижигая землю, будто вместо грязи ее покрывала горючая смесь.
На фоне серого, как шерсть, неба, эти яркие багровые сполохи казались немыслимым чудом. Неужто, создатель вправду наслал кару на скитальцевых отродий, изумилась Аммия. Никогда еще на ее памяти Шульд не вмешивался в судьбы людей.
Всадники, мало потерявшие числом, теперь увозили подальше раненых. Плотная полукруглая стена щитов из четырех сотен дружинников и случайного мужичья медленно пятилась, сдерживая врага. Временами в ней открывалась малая брешь, и острые копья разили очередную волкоподобную тварь.
Если присмотреться, можно было различить в них остатки человеческой наружности: клочья одежды и не вполне искаженные проклятьем лица. Давным-давно скверна окутала их, помрачила разум, поменяла внешний облик и повадки. Испортила. Она наделила этих новых тварей исключительной силой, привила неодолимую, затмевающую сознание жажду крови и подчинила воле великого господина, что спустился со звезд.
Астли отдал коня и бился в первых рядах пешего отряда. Временами он оставлял щит сменнику и отходил на десяток шагов, чтоб свистнуть, окликнуть, сладить строй и направить войско.
Скоро они подошли достаточно близко ко рву и оградились им с одной стороны. Со стен все смелее, не боясь зацепить своих, били лучники. Теперь стрелы летели прицельно, отбивая у порченых последнюю охоту полакомиться человечиной. Все меньше их наскакивало на плотные ряды дружины, все чаще они, рыча и огрызаясь, будто лесные звери, отползали к спасительному туману, где не грозило острое железо и огненный вихрь.
Совсем мало поживы удалось сыскать порченым, несмотря на великое их число. Астли не дал им добраться до беззащитных селян, и на поле лишь кое-где чернели тела бойцов, павших от смертельных ран. Конные подбирали их, дабы не оставлять на поругание.
Сумеречная мгла как будто развеялась, тучи расступались, пропуская бледное, остывающее солнце.
Опустив щиты и не оглядываясь за спину, ратники возвращались к стенам Искры под радостные восклицания и победные кличи. Битва была окончена. Горожане, столпившись у ворот, в слезах кланялись и без устали благодарили перепачканных кровью и землей героев. Полторы дюжины их сегодня поступились жизнями, однако жертв могло быть гораздо больше.
Астли был в бешенстве. Княжна невольно съежилась, когда разъяренный, будто бык, он проходил мимо на площади, метая на сотников молнии из глаз. Он сдержался и не стал кричать на людях, но после, на сходе дружины, дал себе волю.
— Олухи! Безмозглые глупцы! Как вы учите своих бойцов?! Они и до нужника не доберутся без чужой помощи! Не заметили приближение целой своры! Даже сигнал не подали и сгинули все до единого! Такие воины позорят дружину! — гремела брань за стенами гридницы.
Словно желая растравить Астли еще больше, в самый разгар его гнева из Седого Загривка вернулся гонец с ожидаемой, но мрачной вестью о том, что Раткар согласился принять главенство над Домом и вскоре прибудет в столицу.
Раскрасневшийся пуще самого Кайни, полный стыда за утреннее происшествие и вдобавок уязвленный тем, что ничего не добился в преследовании гибели Харси, воевода прискакал на княжий двор и решительно заявил Аммии, что желает уйти на покой. К тому времени вернулся Феор, отлучавшийся в Город Тысячи Башен по торговым делам — им двоим стоило немалого труда успокоить Астли и убедить в том, что без него они пропадут.
— В пяти верстах за мельницей земля перепахана, там нашли змеиный лаз и множество трупов порченых. Он прошел прямо по ним, а некоторых пожрал, — сообщил Астли, когда немного подостыл.