Отчаянные поиски не дали результата, но Гирфи вдруг нашла его сама спустя две недели, когда Старкальд выходил от мастера-доспешника. Лил дождь, и сорнец, укрываясь под навесом, прятал окованный заново полоской железа щит в чехол из телячьей кожи, чтобы тот не дал ржавчины, как вдруг услышал совсем рядом знакомый смех и вскинул голову.
— Уж не Старкальда ли я вижу? — лукаво произнесла фигура в плаще, будто рожденная туманом — так неожиданно она появилась.
Девушка откинула капюшон, и сердце его затрепетало, хмурый лик просиял. Даже на фоне серости улыбка ее несла с собой солнце.
— Гирфи? — только и смог вымолвить Старкальд.
Она комично присела в поклоне, разведя в стороны полы плаща.
— Вот так встреча! Здравствуй!
Сорнец долго перебирал в уме заготовленные заранее фразы, но проклятый дождь и темные тучи, нависшие над городом, не позволяли ни похвалить платье, ни отметить красоту волос, а придумать что-то новое у него не достало воображения. Поэтому кроме пресного приветствия выдавить из себя ему ничего не удалось.
— Вижу я, что щит твой сер и давно не видел краски, — с шутливой укоризной заметила Гирфи.
— Я не крашу его. Крашеный жалко терять в бою.
— Да будет тебе. Хочешь, я распишу его? Я хорошо рисую, дяде очень нравилось. И краска у меня найдется.
Старкальд замешкался. Ему было неудобно спрашивать, сколько это будет стоить, хоть он и понимал, что Гирфи ничего не возьмем взамен.
— Это же накладно, — махнул рукой он.
— Ерунда. Отплачу тебе за найденную фибулу.
— Ну, хорошо. Только щит мне нужен будет уже через два дня. Поспеешь?
— Обсохнет к завтрашнему вечеру.
Гирфи потопталась на месте.
— Дождь идет. Давай-ка провожу тебя до дома, — догадался предложить Старкальд.
Девушка кивнула, будто этого и ждала.
Они пошли по улочке мимо лавок ремесленников, мастерских плотников и столяров, харчевен и просторных сосновых изб зажиточных купцов. Это был шумный квартал, по которому и в ненастную погоду кони то и дело провозили груженые телеги, а мальчишки бегали взад-вперед с поручениями и заказами. Дойдя до главной площади, Гирфи вдруг свернула и зачем-то потянула его к Храму, а потом — к району, где предпочитали селиться родовитые семьи. Уже тогда Старкальд смекнул, что она специально водит его кружным путем, дабы подольше поболтать.
— Что бы ты хотел изобразить на щите?
Старкальд задумался. Дружинники часто малевали на своих Око Шульда — солнечный диск с восемью лучами, внутри которого горел алый человеческий глаз. Шульд у северян считался божеством-первотворцом, пожертвовавшим собой ради воплощения в жизнь сокровенной мечты своего сына Гюнира. Шульд создал Нидьёр, поднял горы и наполнил реки и озера, а потом населил землю эту людьми и животными. По поверьям око отпугивает всякую нечисть, хотя порченые вряд ли пристально рассматривают щиты, перед тем, как вцепиться его обладателю в горло.
— Может быть, нарисовать что-то такое, чего нет ни у кого? — продолжала допытываться Гирфи.
— Что, например?
— Не знаю. Головы медведя, оленя, высокая башня, скрещенные клинки — такая мазня у каждого второго. Что дороже всего именно тебе?
Старкальд чуть было не выпалил «ты», но вовремя осекся. Ему действительно хотелось изобразить на щите что-то, связанное с Гирфи.
— А что за двуглавая змея на твоей фибуле?
— Хах, тебе приглянулся Ватабе? Это на самом деле не одна змея, а две, и они переплетены между собой. Ватабе — символ плодородия и удачи. Дядя говорил, что его очень почитают на юге.
Гирфи рассказала, что, по легенде, во время страшной засухи жители царства Нетвара — это где-то далеко-далеко на южном побережье — пришли на поклон к странному существу по имени Ват, огромному змею, величиной превосходившему самую высокую гору. Люди умоляли змея спасти их от голода и наслать дождей. Ват внял их просьбам, проткнул саму ткань мироздания и оказался среди теней, где отыскал свое темную сущность Абе, которая всюду следовала за ним в реальности. Они сплелись воедино и стали настолько могущественны, что выпили целый океан отраженной воды и пролили его над поверхностью Нетвары в виде дождей. Засухе пришел конец, и с тех пор южане почитают воссоединенного двухголового змея Ватабе, как божество и своего спасителя. Слава Ватабе докатилась до самого Камышового Дома, где старики до сих поклоняются ему и приносят дары к алтарям.