— Приветственное утро, Стракаль, — изрек он, обнажив до странности белые зубы.
— Да рассеется тьма. Скажи, что это было вчера с теми мужиками? Почему тебя не убили? — прохрипел в ответ Старкальд.
Чудак улыбнулся еще шире.
— Да, Рчар скажется. Рчар немножко делался колдование.
Старкальд нахмурился. Он встречал шаманов — настоящих, а не тех проныр и плутов, которые пытались им уподобиться. Их потаенную, сокрытую в амулетах, татуировках и шрамах силу чувствуешь загодя, и от одного взора на такого человека пробирает дрожь. Рчар совсем не походил на шамана, хотя что-то необычное в нем крылось.
— Почему же ты не наколдовал, чтоб нас отпустили?
— Такое сложно сделаться. Вчера было малое колдование. Для хорошего колдования нужно, чтоб исчезалось солнце.
— Солнце? А ночь на что? Колдуй сколько хочешь, вокруг мрак кромешный.
Южанин помотал головой.
— Рчар не так сказался. Нужно, чтоб солнце было днем, и чтоб оно исчезло.
Старкальд недоуменно потер висок.
— Все ли в порядке у тебя с башкой, друг? Куда же оно денется днем? За тучи?
— Нет. Когда тучи, Рчар может делаться только малые колдования. Нужно, чтоб на солнце наползлась луна. Тогда получатся большие. Рчар следовать заветам, и не можно колдоваться, пока тот кусок угля на небе сидится.
— Ты, Рчар, или сумасшедший или шут, что дурит меня, как последнего глупца, — покачал головой Старкальд.
Но что-то с оружием тех двух воинов он все-таки сотворил, вряд ли это совпадение. Быть может, Рчар в самом деле какой-нибудь кудесник.
Этот нелепый, сбивающий с толку разговор смог немного отвлечь сорнца от тяжких дум. Он задал еще с десяток вопросов, но ничего путного и правдоподобного в ответ не добился. Рчар стоял на своем, твердя, что под башню его привез в брюхе огромный уж, будто то была княжеская карета, запряженная двойкой лошадей. Про засаду ему наболтали какие-то там духи из колодца, они же наплели, чтоб ждал в Могилах некоего Старкальда. Вздор!
Наконец принесли горячей еды, но тюремщик, все лицо которого облепляли бородавки, оказался немым и в ответ на все просьбы только мотал головой или махал руками. Скоро ушел и он.
Во дворах мальчишки шоркали лопатами, расчищая от снега тропинки, мужики были заняты привычным бытом: плели веревки, выделывали шкуры, чесали шерсть, топили жир. Они не обращали особого внимания на пленников.
— Эй, там! Позовите Руку! — гремя цепями, горланил Старкальд, покуда не кончились силы.
Все напрасно. В ответ на шум лесовики грозили им кулаком, бабы сквернословили, а малышня, передразнивая Старкальда, гавкала и презрительно смеялась. Надежды на скорое освобождение таяли, как дым.
Глава 7 - Под звездами
Мерин гулко стучал копытами по мощеной дороге.
— Так почему мы едем в Башни? — в который раз спрашивал у Феора сын, сидя перед ним в седле вполоборота.
Рассвет выдался холодным, и с каждым выдохом изо рта вырывалось облачко пара.
— Там безопасно.
— А почему я не могу поехать на своей Тряпочке?
— Задницу отобьешь. Трястись целую неделю.
— Но я хочу. Ничего не отобью!
Сьёргу было всего девять, и многого он еще не понимал.
Феор решил не медлить с высылкой семьи подальше — Рина уже ждала их у ворот с носильщиками. Взять их согласился Кайни, чей караван с двумя дюжинами наемной стражи сегодня снимался с лагеря и отправлялся на запад.
— Мы вернемся до Праздника Первых Морозов?
— Боюсь, что морозы застанут вас в дороге.
— Ну, как же? Я хотел потанцевать с Марикой и даже подарок ей сплел.
Сьёрг разочарованно вздохнул, теребя в руках браслет, свитый из разноцветных шнуров. Вдруг он вскинулся, осознав ответ отца.
— Вас?! Ты что, не поедешь?!
Феор покачал головой.
— Не сейчас. Я разберусь с делами и приеду.
— Отец, но я не хочу ехать никуда. И мама не хочет. Давай, мы останемся и поможем тебе с делами!
— Тише, Сьёрг, будешь капризничать, поедешь связанным. Ты же слышал, что произошло с князем?
В серых глазах мальчика отразился затаенный страх.
— Убили. И всю его дружину тоже.
— То-то же. Ты уже взрослый и будешь в Башнях за старшего. Понял?
Сьёрг кивнул и вроде бы успокоился, все еще обиженный, но довольный тем, что получил важный наказ. Он стремился всякий раз доказать отцу, будто давно вырос из мальцов, и его пора считать взрослым. Феор пользовался этим, чтоб сладить с крутым норовом сына и приучить того к послушанию — с утра даже разрешил ему приторочить к поясу ножны с коротким мечом.