— А ну, тихо, — шикнул на них стражник.
Красноватые отсветы угольков плясали на стенах конюшен. В полутьме видны были только контуры тел да белки глаз. Чуя близкую опасность, лошади беспокойно всхрапывали, переступали с ноги на ногу и мотали шеями, пытаясь высвободиться. У Старкальда холодок пробежал по спине. Он привык сражаться с созданиями, от одного вида которых иной штаны обмочит, но в цепях много урону твари не нанесешь. Если описанное старостой чудище проберется через колючую изгородь и повалит тын, им всем конец.
Вдруг что-то пребольно кольнуло Старкальда в спину. Он завертелся и нащупал под собой острие гвоздя. Никто этого больше не заметил.
Выпучившие глаза пленители боялись отворять створки и пускать внутрь ужасы ночи. Вульт, забившись в угол и крепко зажмурившись, зашептал слова молитвы на языке пустошей. Ядди и Торн обреченно посматривали то на ворота, то на стражей, то друг на друга. Даже непробиваемый Рчар нахмурился и спрятал наконец свою идиотскую улыбку.
Перед загоном послышался шум, хлопнули ворота, и дотлевающее пламя вскинулось от ворвавшегося в сарай стылого воздуха. Внутрь шмыгнул рябой командир, наскоро пристегивающий ножны к поясу.
— Недалеко это сучье отродье ходит. Местные пошли его шугать, — сообщил своим он.
— Снимите с нас эти железки, не то плакало ваше серебро. Мы поможем отбиться, — с робкой надеждой предложил Старкальд.
Только раскуйте меня, и я размозжу вам всем головы, вертелось в его мыслях.
— Правильно он говорит, не сдюжите вы, — поддакнул Ядди.
— Заткните пасть, — рявкнул Рябой, но злости в его голосе было меньше, чем страха.
Рычание снаружи стало громче и отчетливее. Временами оно невообразимым образом сменялось на заунывный плач, и жуткая смесь эта глушила заливистый собачий лай, тенью ложилась на прочие звуки. Совсем близко дробно застучали члены страшилища, прощупывая землю впереди. Лес скрипел и стонал, уступая дорогу великану. Потом ненадолго все затихло.
— Ушел что ли? — одними губами молвил Ядди.
Тут словно молния ударила — где-то рядом оглушительно затрещало дерево. Мужичье в загоне даже присело от ужаса. Лошади отчаянно били копытами, брыкались, рвали кожаные ремни и норовили выскочить из денника.
— Выпустите животных! Отвлечете! — крикнул Старкальд.
Рябой обернулся и хотел было снова огрызнуться, но лицо его вдруг просветлело — идея показалась ему не самой дурной.
— А, ну, давай! Хозяйских! — кивнул он своим.
Те бросились к стойлам, где бесновались с пеной у рта лошади, распахнули створки, и, укрываясь за щитами, чтоб не выхватить по лбу копытом, откинули ремни. Рябой растворил воротину, но получив нежданную свободу, скакуны совсем перетрусили и прижались к задним стенкам, не собираясь исполнять людские замыслы.
Стражники понукали их, хлопали по спине, — все тщетно. Из домов выскочили местные — их вопли заглушил жуткий рев чудовища, завидевшего добычу.
— Ну, вот и конец нам пришел! — со слезами на глазах пролепетал кто-то из скотоводов.
В поднявшейся суматохе вдруг случилось то, что уловил только Старкальд. Рчар, будучи ближе всего к одному из меринов, потянулся к его морде и что-то быстро забормотал. Конь мотнул гривой, поднял уши и удивленно уставился на него, будто вмиг научился понимать человеческий язык. Он как-то разом успокоился, а следом за ним угомонились и прочие. Ведомые заговором, они сделались послушны, прытко выскочили из стойл и скользнули из конюшен в ночь.
На пару вдохов, пока створка еще была открыта настежь, люди углядели часть громадного ползущего тулова с отростками щупалец, лоснящимися от факелов, множество которых зажгли местные.
— Хатран милосердная, — выговорил молодой Вульт.
Раздался неистовый конский визг, хрустнули кости, и вдруг что-то тяжелое обрушилось совсем рядом с загоном, так что стены его содрогнулись от грохота.
Затем заголосило чудище, от которого во все стороны рванула крупная добыча. Приманка сработала — тварь повертелась и загромыхала прочь от селения.
— Уходит, мать его за ногу. Никогда такую страхолюдину не видывал, — воскликнул Рябой.