— В смысле «дочерей»? Где Инга?
— Она думала, что я не узнаю. Хотела обмануть. Но материнская любовь не...
С силой толкаю дверь, и баба Валя падает на пол, визгливо вскрикивая. В доме сумрачно и пахнет благовониями. Косясь на расставленные по полкам иконы, я бегло осматриваю кухню и гостиную. Везде чисто и уютно, каждая поверхность укрыта плетеными салфетками, урчащий холодильник украшен магнитиками с ликами святых. Радушная атмосфера никак не вяжется с пожирающим меня ужасом, и это дезориентирует сильнее выпитого коньяка.
В дальней спальне две широкие кровати. Одна опрятно заправлена, а на другой, пялясь в потолок неподвижным взглядом, лежит Инга, и вся ночнушка у нее пропитана кровью. Из груди торчит рукоять моего ножа. Обреченно спохватываюсь, что баба Валя так и не вернула его, когда забрала в лесу.
Разинув рот в немом крике, я опускаюсь на колени и хватаюсь за рукоять, но тут же отдергиваю руку — мать говорит, лезвие надо оставлять в ране до приезда врачей, это замедлит кровотечение.
— Инга!
Убираю волосы с ее лица.
— Инга, посмотри на меня.
Мутные глаза не отрываются от потолка, а щеки, хоть и теплые, хранят неестественную бледность.
— Я вызову врачей. У меня мама врач, ты знаешь? Я вызову. Она говорит... Я... Инга. Говорит, что надо. Я вызову. Инга. Инга.
Чувствую, как мое лицо полыхает от слез, а в горле пульсирует большой горячий ком. Пока все в голове разрывается на куски и ошметки, я целую мертвые Ингины губы, и плотный непроглядный туман накрывает сознание. Все становится туманом. В нем слышно сирены полиции и скорой помощи, можно даже различить красно-синие блики мигалок. Чей-то голос: «ворвался с ножом... я пыталась не дать... пьяный... она забеременела, он не хотел...». Кто-то грубо тащит меня, хлопают двери — сначала автомобильная, потом множество обычных. Сквозь мглу перед глазами мельтешат чьи-то лица, все незнакомые и недоброжелательные. «Твой нож, твои отпечатки». Я что-то говорю в ответ, и они удовлетворенно кивают, снова и снова проваливаясь во мрак.
Время теряет весомость, только туман имеет значение. Он скрадывает углы, прячет все, укрывает от опасностей. В тумане меня таскают туда-сюда, что-то рассказывают, требуют говорить, но не могут ничего сделать. Бесконечные вопросы, листы бумаги с нечитаемым текстом, чей-то плач — все это не дотягивается до меня, бессильно мелькая вдалеке. Целыми днями, неделями, месяцами. Может, годами или десятилетиями — неважно. Я останусь в тумане навсегда, чтобы больше никто не причинил боль.
Голос матери слышится отовсюду одновременно: «Тебя признали невменяемым. Придется потерпеть. Не знаю, как долго. Просто терпи, я тебя вытащу».
Скоро туман немного рассеивается, но не уходит полностью. Вокруг серая комната, где нет ничего острого, кроме взглядов людей в белых одеждах. Они приходят днем, кладут что-то мне в рот, заставляют глотать и уходят. Есть другие, кто всегда рядом, но они похожи на растения в горшках, их почти не видно в углах из-за мглы. Они стонут, хихикают, всхлипывают и бубнят. Бесконечно.
Время снова настигает меня, заново уча отличать дни друг от друга. Оно подсказывает, где вчера, а где сегодня, и когда сегодня превращается во вчера. Я всегда жду, что наступит светлый день, и боюсь прихода темной ночи. Потому что здесь мне всегда снится один и тот же сон: как я стою в темноте посреди дедушкиного дома и смотрю в окно, а там баба Валя у себя в кухне складывает руки перед лицом и молится.
Теперь одна.
Конец