Мать смеётся. Потом говорит, дёрнув худеньким плечиком, и приподняв бровь:
– Уж не сомневайся! Получил он у меня по-полной. Даром, что ли, только вчера у меня был неплохой урок по поднятию самооценки, и вправления этих самых. Мозгов.
Киваю. Вздыхаю. Спрашиваю, искоса глядя на неё, улыбаясь одними глазами:
– Ну и как этот старый соблазнитель целуется?
– Ривкат!!! – тут она вообще заливается краской, что твой маков цвет, – Как ты можешь!.. – и, спустя паузу, довольно большую, выдавливает-таки, – Как догадался?
– Тоже мне – проблема. У тебя губы припухли. И помада – видно, что свеженаложенная.
– Чёрт! Правда, что ли, так заметно?! Вот же блинн… А я-то, дура старая, все недоумеваю: чего это Надька с упаковочного так на меня сегодня пялилась в обед!.. А что? Действительно – сильно заметно?
– Нет. И вообще – это заметно только мне. Поскольку часто вижу тебя вблизи. И при хорошем освещении. Так ты не ответила. Он целуется-то – нормально?
– Свинья! Как ты можешь такое спрашивать у своей матери?!
Не выдерживаю, и убираю с физиономии задумчиво-серьёзный вид. Ржу, как конь, прислонившись, чтоб не грохнуться, задницей к стене у вешалки. Мать даёт мне шутливого тумака, сердито выговаривая и фыркая. Потом тоже похихикивает пару раз. Говорит:
– Никогда не думала, что придётся второй раз в жизни брать на себя обязанности матери и покровительницы. Но, похоже, Сергею Николаевичу такая девушка в хозяйстве не повредит. Уж больно он… Наивный и необученный. Такой прямо весь… Беззащитный. И вообще он – душка!
– Ага. Точно. Тот ещё душка, пристёбывавшийся к тебе, доводя до слёз, в самом начале твоей карьеры.
– Так это, оказывается, было от того, что я ему понравилась. Тоже – сразу. Ну, и для общего повышения трудовой дисциплины у остальных работников.
Руку от затылка убрал волевым усилием – иначе точно себе плешь прочешу. А ведь верно: пока не вступил в Братство, и сам инстинктивно так поступал: гнобил, дразнил, и пристёбывался к тем девочкам, которые нравились особенно сильно.
Ну что сказать: и правда – баран!
Правда, сейчас-то мне не до девочек. Спасибо химикатам.
Говорю:
– Похоже, твой завсклад и правда – тот ещё закомплексованный бедолага. Прикрывающий свою ранимую и чуткую душу маской вредного и придирчивого козла.
– Ривкат. Прекрати. Он – начальник. И не должен допускать никакого панибратства. Или делать поблажки кому бы то ни было! Иначе потеряет авторитет.
– Ну… Согласен. Ладно. Я, если честно, рад, что у вас всё, вроде, налаживается. (Тьфу-тьфу на вас!) Со своей стороны обещаю его не бить. И не третировать. И вообще – буду молчать. Вот и сейчас: за квартирой присмотрю, питаться буду полноценно. Баб водить не буду. Так что спокойно езжай себе, и ни о чём не беспокойся.
Мать констатирует:
– Нет, ты всё-таки у меня, хоть и свинтус порядочный, а понимающий сынуля. Предотвратил, можно сказать, наметившийся в наших с Сергеем отношениях кризис. За что тебе – без дураков! – спасибо. А теперь пошли-ка. Сегодня я сама всё тебе разогрею.
Нервно вздыхаю, но на этот раз обхожусь без комментариев. Нельзя подкалывать. Молчу. Раз он уже – «Сергей», значит, точно – всё у них в порядке.
После ужина и мытья захожу в Сеть – благо, освободился от трудов праведных на полчаса раньше обычного.
По нашим новостным каналам, понятное дело – ничего. Тишь да гладь.
Зато уж по Евроньюс!..
И так и так, буквально с пеной у рта завзятые бабы и мужики – корреспонденты расписывают, как радикально настроенные террористы подло, напав многократно превосходящими силами, уничтожили целый взвод (Брехня. Охраняло наш объект всего-то семь бойцов печально известного «Азова»!) патриотически-преданной национальной Гвардии. И взорвали и сожгли дачу сенатора и известного правозащитника Семёна Грицацуйло. (Вот только не надейтесь, что я его настоящую фамилию назову!)
Нападение было произведено в дневное время, нагло, открыто, и демонстративно. И уже нашлись свидетели, которые, якобы, видели отряды нападавших повстанцев, в их «фирменной» военно-камуфляжной форме. Напавшие, вероятно, надеялись застать там в это время и самого правозащитника. Однако он в этот момент представлял интересы своей партии и избирателей в Раде. И что хотя тела отца Грицацуева, и его детей до сих пор не найдены, никакого сомнения в том, что варварски были убиты и сожжены и они, нет.