Буквально через мгновение после этого началось!
О-о! Простыми словами тут ничего не передашь. Тут надо бы талант Шекспира. Или уж, скорее – Данте! Потому что таких созданий, характерных как раз для ада, мог бы реалистично описать только поднаторевший в грехах, поэт!
С содроганием вспоминаю о гигантском (В таком контексте!) проломе в центре неглубоко сидящего в земле купола станции, и волосы на затылке начинают сами-собой шевелиться: с чего это я решил, что восстановленная баррикада поможет мне?
Может, на пару минут и поможет – но тылов моих она уж точно не защитит!!!
16. Город ночью
И, может, мне и не нужно пытаться восстанавливать эту самую баррикаду, если вдруг придётся снова отпирать дверь, и пытаться свалить из этой западни куда подальше?!
Однако проходит две минуты, и три, и я даже начинаю постепенно привыкать к омерзительно-устрашающему виду мрази, что тычется, азартно, и с остервенением, словно им за это деньги платят, в разные места пяти прозрачных дверей, и даже плечами не передёргиваю. И мурашки уже не бегут по коже, и даже волосы дыбом не встают при разглядывании воплощённых ночных кошмаров. А нападения с тыла всё нет и нет. Странно.
Но спускаться снова на перрон, чтоб посмотреть, почему мои рукокрылые не ломят всей толпой через дыру в куполе станции, как-то не хочется. Собственно, как и рассматривать их всё то время, пока ползают, наплевав на законы гравитации,по толстому стеклу дверей. Но приходится: по долгу, так сказать, работы. Может, суждено-таки когда-нибудь встретиться, как говорится в народных прибаутках, лицом к лицу. А вернее – к мордам.
Морда, собственно, практически не отличается от морд летучих мышей-вампиров, только немного более заострённая и большая. Ужасающих размеров белые, треугольные, чертовски острые на вид, клыки. Пасть-ротяка буквально до ушей – туда свободно войдёт та самая бутыль с водой, которую я наконец догадался поставить на пол. Уши – словно у волка, треугольные. И, само-собой – кожистые летательные перепонки между всеми четырьмя лапами.
А вот лапы – куда массивней и на вид сильней, чем у простых летучих мышей. Наверняка с их помощью тварюги могут и ходить по земле, и цепляться за ветви деревьев. Да и размерчик туловищ – тот ещё. С нормальную такую кошку. Только не упитанно-раскормленную, а – поджарую. И не «домашне-вальяжную», а завзятую. Явно меня унюхавшую, и желающую подкрепиться свежатинкой в виде теплокровного млекопитающего.
И сейчас наконец я понимаю, почему кошек там, дома, чисто инстинктивно не люблю: напоминают они, хоть и якобы «прирученные», и ужимками, и кое-какими пропорциями, и ночным образом жизни, вот этих самых незлобливых зверушек, сейчас тычущихся и бьющих телами в преграду из стекла куда только возможно, в попытках добраться до моего вожделённого тела. И уж конечно – не для того, чтоб потереться о колено.
Отличаются они, конечно, и от летучих мышей. Пропорции несколько не такие, как у наших, земных, рукокрылых. Если там, на Земле, развивались эти монстры из мышей и прочих подобных, то эти – явно из кого-то вроде,вот именно, не то – котов, не то – уж тигров. Только мелких. На привычных мне птеранодонов не похожи. Потому что чёрные с головы до пят, и покрыты пушистой короткой шерстью. (Кроме летательных перепонок, понятное дело. Те – просто чёрные, кожистые.) И пасть – не вытянута, как клюв, а именно – чуть выступает, и усищи из кончика торчат, как у хищника семейства кошачьих.
А ещё меня напрягает странный факт.
Ни одна зар-раза за всё время – что преследования, что попыток вломиться ко мне, не издала ни звука! Немые, что ли?! Ну, или это я их криков-сигналов не слышу?
Ультразвук?
Однако очень быстро выясняется, что и голоса у тварюг имеются, и чертовски визгливые, звонкие и пронзительные, и диапазон слуха-голоса однозначно совпадает! С моим.
Сверху, вертикально, падает к нам – а, вернее – к ним! – в приямок метро, что-то чёрное и большое. В последнюю секунду раскрывает с оглушительным хлопком чудовищно громадные крылья: словно у настоящего дракона! Наземь грохается так, что удар по бетону пола чую голыми пятками, а «крошка» тяжко переступает по ступеням приямка когтистыми и крепкими лапищами!
Что тут поднялось! Какой Содом! Вот тут как раз они и начались – визг, писк, дикие вопли – словно гигантской иглой, а вернее – сотней тысяч игл водят по стеклу! Тоже немаленькому. Со стороны твари «комментариев» не последовало: она работает молча!
Кстати – вот эта, упавшая с неба тварь, при ближайшем рассмотрении как раз напоминает хорошо знакомого мне птеранодона: длинный клюв с острейшими и торчащими в разные стороны зубищами, костяной череп с гигантским рогом в тыльной его стороне, могучие когти на концах рук-крыльев…