Ну а в целом ничем неожиданным, впрочем, как и полезным, меня служебная половина не порадовала. Похоже, всё, что здесь было нужного и ценного, уже забрали до меня. Хотя бы для той же баррикады. Ну, и для прокорма и обустройства тех, кто её построил. Да и ладно. Если это будет моим базой-жилищем – как-нибудь уж обустроюсь…
Однако в самый неподходящий момент, когда я по привычке справлял в пересохший, словно Сахара, писсуар малую нужду, вдруг случилось странное событие. Снова затрясся пол подо мной, и донёсся до моих ушей гул – словно откуда-то с гор сошла лавина! И немаленькая.
Тем не менее доканчиваю начатое, стряхиваю капли, и только потом решаюсь сходить взглянуть, что же это было. И представляет ли оно опасность для меня, или можно проигнорировать. Акилак свой «египетский» несу в руке: какое-никакое, а оружие.И придаёт чуть больше уверенности… Впрочем, я и с голыми руками – не подарок!
Показалось мне, что вибрация и удар произошли где-то на этот раз в области перрона, и выдвигаюсь я туда со всеми мерами предосторожностями – стараясь буквально не дышать, и двигаться вдоль стен на цыпочках…
Ох, не зря я старался.
Потому что огромная и непонятная шарообразная масса, сейчас лежащая прямо посередине перрона, под дырой-проломом, выглядит устрашающе. Даже в как бы потускневшем, словно предзакатном, свете. Как жеописать-то…
Ну представьте себе огромный футбольный мяч, чуть сдутый, и опутанный-переопутанный толстенными серыми и зелёными канатами-верёвками-щупальцами. Или гигантскую медузу, только со щупальцами, как у осьминога, с не то – присосками, не то – дырами-ртами. А кроме них вокруг её десятиметрового в поперечнике тела полно не то тонких канатов, не то – вот именно – верёвок, ещё и украшенных словно бы ёлочными гирляндами: светятся они, переливаясь и перемигиваясь, разноцветными сполохами и вспышками.И возвышается вся эта масса над поверхностью пола примерно на три моих роста… Ловлю себя как всегда на том, что традиционно чешу репу: неужели эта монстра «втекла» в пролом, который абсолютно никак не мог пропустить её, и шлёпнулась на перрон, даже не проломив его?! На вид в ней – тонн двадцать! Если не сорок. Но пока эта штуковина лежит неподвижно, успеваю я её рассмотреть более-менее прилично.
Ну и ничуть не лучше моё «углубленное», как говаривал недоброй памяти генсек, впечатление, чем от поверхностного знакомства. Может, как мне кажется, эта дрянь захватывать и пожирать всё, что окажется в пределах досягаемости неспешно извивающихся сейчас щупалец и «верёвок-канатов» – то есть, метрах в двадцати от «туловища»! Но поскольку никаких органов зрения не вижу, решаю, что находит добычу эта штуковина всё же с помощью обоняния. Ну, или на ощупь.
Поэтому с огромным облегчением воспринимаю я и тот факт, что чудище вовсе мной не интересуется, а начинает неспешно не то отползать, не то – переливаться, не то – перекатываться на пол правого тоннеля. Абсолютно, кстати, бесшумно. А потом и убирается с глаз долой в чернеющий провал арки – только-только «вписалось» в габарит…
Прошибает меня тут холодный пот: ох, повезло мне! А вдруг бы жерло, через которое выбрался, оказалось запечатано чем-нибудь таким?! Заодно, кстати, становится кристально ясно, почему тут не водится крыс. Был бы я крысой – я бы предпочёл скрываться где угодно, хоть на чердаках, или деревьях, только не по соседству с такой монстрой! Наверняка не брезговавшей моими товарками-крысами. А, может, и тараканами-мокрицами-пауками-клопами. И теперь вынужденной кормиться где-то снаружи… Поскольку тут всё ужеподъела.
Осторожно, стараясь не шуметь и по возможности не потеть, чтоб не «пахнуть», удаляюсь в «диспетчерскую». Нашёл там в углу вполне приличную кушетку, даже с мягким матрацем, набитым старой доброй ватой: только поэтому она и не сгнила, как произошло со всякими там поролоновыми набивками.
Ложусь. Подвожу глаза к потолку. Вокруг темно, только через дверной проём просачивается чуть-чуть света – это я оставил распахнутыми настежь все двери на служебной половине. Глаза уже вполне освоились и привыкли к тусклому серому свету. А вот мозг никак не привыкнет к необычности ситуации.
Ничего не пойму: жили здесь явно человекообразные гуманоиды. Откуда же у них эти чудовищные летучие коты, птеранодоны, и явно морские гости-медузы?! Может, это они тут развлекались генной инженерией, и от всех этих существ должна была быть какая-то «польза»?! Не представляю только, какая… Разве что «футбольный мяч» мог обслуживать какие-нибудь подводные фермы с мидиями и гребешками. Ну, или водорослями. А коты – ловить настоящих летучих мышей. Про которых нам все уши прожужжали, что они разносчики всяких «Ковидов»…