– Ваше высокопревосходительство, я разделяю каждое слово, сказанное вами. Я обязательно последую вашему совету и попытаюсь убедить государя в необходимости прекращения войны. Но укажите мне, пожалуйста, как это сделать?
– Если бы я знал, как это сделать, война давно была бы кончена. Но вокруг государя крутится слишком много глупых политиканов. И каждый имеет влияние на Его Величество. И Её Величество императрица, без которой Его Величество не принимает ни одного решения, тоже ярая сторонница войны. Всё не так просто. Вы не сразу распутаете весь клубок придворных интриг, на это у вас уйдут месяцы, годы.
– Ваше высокопревосходительство могли бы помочь мне распутать этот клубок? Я слишком слаба, чтобы сделать это сама.
– Отчего же не помочь? Вот мой вам совет: вращайтесь в свете, приобретайте связи. Советую вам подумать, как быть представленной Распутину. Он пользуется неограниченным доверием государыни императрицы. А для начала советую вам познакомиться с Великими князьями и княгинями. Вот, кстати, одна из них, Мария Павловна.
Граф Витте представил Варвару очень старой, сутулой и лысеющей даме в бардовом бархатном платье. Мочки её сморщенных ушей были отягощены большими брильянтами.
– Моя дорогая, пойдёмте со мной, – хриплым старческим голосом произнесла дама с брильянтами, почти не глядя на Варвару. – Я буду рассказывать вам о войне и исповедоваться. Да, мне сейчас нужно исповедоваться перед кем-нибудь. Такое иногда случается со старыми людьми. Когда вы сама состаритесь, вы вспомните меня.
Её волосатый подбородок затрясся, как будто она хохотала. Но нет, дама сохраняла серьёзность. Волосатый подбородок её двигался независимо от тела и, казалось, жил своей жизнью.
Великая княгиня Мария Павловна увела Варвару в глубину зимнего сада, затем усадила рядом с собой на скамейку.
– У меня такое чувство, – произнесла она, будто всматриваясь вдаль, что император и Россия играют решительную партию. Это не политическая война, каких было уже много, это дуэль славянства и германизма. Надо, чтобы одно из двух пало…
– Ваше высочество, – с достоинством возразила Варвара, – боюсь, что Вы не в полной мере можете оценить количество жертв этой дуэли. Каждое новое сражение лишает жизни тысячи и тысячи русских солдат и офицеров…
Мария Павловна высоко подняла свой волосатый подбородок и прервала её:
– Дитя моё, их жертва не напрасна. Господь на небесах вознаградит горемычных страдальцев. Ведь они грудью встали на защиту своей родины. Я сама, хотя в жилах моих не течёт русская кровь, всечасно нахожусь в мыслях там, на линии огня, с нашими несчастными солдатиками. Мне непросто далась эта война. И я счастлива исповедоваться в этом перед вами. Я эти дни несколько раз исследовала свою совесть, я смотрела в самую глубину себя самой. Но ни в сердце, ни в уме своём я не нашла ничего немецкого. Не потому ли, что первые жители Мекленбурга и их первые государи, мои предки, были славяне? Это возможно. Но скорее думаю, что сорок лет моего пребывания в России сделали мою душу совсем русской. Я чувствую себя снова мекленбуржкой только в одном пункте – в моей ненависти к императору Вильгельму. Он олицетворяет всё, что я научилась с детства особенно ненавидеть – тиранию Гогенцоллернов. Да, это они, Гогенцоллерны, так развратили, опозорили, унизили Германию. Это они понемногу уничтожили в ней начала идеализма, великодушия, кротости и милосердия…