— Нет, это не так. — Сказала Эбигейл. Когда слова донеслись от ее рта до его ушей, они подули на него и снегопад обрушился на его кожу.
— Прошу прощения? Да. Это так, это мое тело, ты не владеешь им. — Сказал он. — Тебе бы понравилось, если я утверждал, что владею твоим телом, чтобы говорить тебе, что ты можешь делать с ним, а что нет?
— Конечно, нет. Я бы никогда не позволила тебе. — Ответили она.
— Но ты все еще ожидаешь, что я позволю тебе владеть моим телом? — Она не ответила. Его слова повисли в воздухе и он почувствовал, как снег на его коже тает, когда маленький огонь зажегся внутри него.
— Это потому, что ты не в состоянии владеть чем-либо. — В конце концов сказала она. Ее вес на нем внезапно почувствовался как тысяча тонн.
— А ты? — Пламя лизнуло его слова, и она почувствовала жар на своем лице.
— Да. Да, я могу. Это то, что ты хочешь, чтобы я сказала? — Женщина встала, а диван вернулся к своему исходному состоянию, когда ее вес покинул его.
— Нет, это не то, что я хочу услышать. Я хочу, чтобы ты поняла, что никто не может владеть другим человеком, что никто не имеет право говорить тебе, что ты можешь делать, а что нет. — Слова вырывались из его рта, как из пистолета, порох прилип к его губам, и вспышки освещали его глаза, когда он говорил это.
— Ты временами думаешь как ребенок, Гарри. Конечно, некоторые люди должны быть ответственными, иначе общество развалится. — Сказала Эбигейл, застегивая рубашку и вытирая размазанную помаду.
— Я говорю не об обществе, ты знаешь это. Я говорю об простом уважении и основе человеческих отношений. Ты не можешь владеть чьим-то телом, так же, как ты не можешь владеть чьим-то разумом. Люди могут дать тебе части своего тела или проблески своей души, но ты никогда не сможешь полностью владеть кем-то, точно так же, как ты никогда не сможешь узнать кого-то полностью. — Он затаил дыхание, слова текли из его губ так быстро, что он не мог дышать. — И как ты можешь ожидать, что кто-то даст тебе часть себя, если ты никогда не ответишь тем же.
— У меня нет времени на это, Гарри, я должна вернуться к работе, потому что это то, что делают действительно взрослые люди. — Сказала она, и ее слова еще долго звучали в его ушах после того, как она покинула комнату.
Пламя, которое начало облизывать его горло, распространялось по его коже, лизало его челюсть, и внезапно его грудь загорелась. Угли полыхали огнем в его легких, и это отражалось в его глазах. Гарри вытер губную помаду с щеки, яркий цвет превратился в нежный, розовое свечение, как огонь внутри него, превратилось в ад, поглотившем все на своем пути.
Затем вдруг дверь на задний двор открылась, и, обернувшись, он оказался лицом к лицу с легким летним ветерком.
========== 3.7 ==========
Из ее груди вырвалось красное пламя и легкие были видны сквозь кожу, когда Аделаида сделала глубокий вдох. Бутылка красного вина выскользнула из пальцев, а губы девушки были влажными от поцелуя с ней.
Когда их глаза встретились, он почувствовал, как пламя внутри него потемнело. Оно распространялось по всему телу, жгло его пальцы, светилось в животе. В его горле клубился дым, черный, густой, наполненный ядом. Гарри не мог дышать, он не мог думать, поэтому побежал к голубому небу в ее глазах и вдохнул чистый воздух, погружаясь в них.
Она подпрыгнула в его объятиях, обхватив ногами его тело, а их губы оставляли следы ожогов друг на друге. Юноша бросил ее на кухонный стол. Бедра девушки дрожали, когда они соприкоснулись с темным деревом, отражая отголоски его движений.
Огонь между ними горел так сильно, что пламя стало белым, и когда блондинка потянула его за волосы, рев пламени можно было услышать в этой пустой комнате, когда Гарри позволил глубокому стону сорваться с губ. Его теплый рот выжигал клейма на ее коже и покусывал ее, продвигаясь. Аделаида задержала дыхание, чувствуя, как цветы внутри них светятся красным и желтым, когда их пожирает пламя.
Гарри взял в руки рубашку Аделаиды и ткань разорвалась под его горящими пальцами. Девушка застонала и сильнее прижалась бедрами к нему, жар от огня распространился вниз, когда она двигалась. Ее шорты спустились вниз по загорелым ногам и его пальцы пробежали между ними, — единственное место, где пламя могло быть потушено водой.
Ее руки лежали на его груди, она опускались и поднимались по ней пальцами, чувствуя, как он тяжело дышал. Одним движением, быстрым, словно рысь, она широко расстегнула его рубашку и пуговицы рассыпались по полу, когда ткань покинула его тело. Его мышцы дрожали, когда она касалась его, и ласточки на его груди стучали крыльями, когда она целовала их.
Вскоре его штаны побежали вниз по его ногам, соединяя его лодыжки, когда она отправила их вниз. И так как их нижнее белье было сорвано с их кожи и упало на другую сторону комнаты, их тела были обнаженными и пламя сжигало все на своем пути.
Он разорвал их поцелуй, чувствуя ее бедра своими, когда Гарри в очередной раз плавал в ее глазах. Мягкое «да» покинуло ее губы, и когда она кивнула, его губы снова вернулись к ее губам.
Ногти Аделаиды впились в его спину, когда он утонул между ее ног, и ее розовые губы ловили воздух, когда она почувствовала его внутри себя. Их бедра столкнулись друг с другом, и стол затрясся, когда поцарапала ногтями его спину. Глубоко, глубоко вошли ее ногти в его кожу, когда гнев ко всему миру взорвался внутри них.
Аделаида прикусила его за губу, впиваясь зубами в нежную кожу, заставляя этим Гарри сжать ее бедра своими руками так сильно, что вздох боли покинул уста девушки. Когда их бедра столкнулись вместе, она оттолкнулась от стола и внезапно они неуклюже растянулись на полу. Боль пронзила его спину и смешалась с удовольствием, когда он ощутил ее вес на себе. Ее бедра плясали, когда она откинула голову назад, звук ее тяжелого дыхания заполнил его уши, а кожа юноши пылала в свете тысячи маленьких огней.
Когда пламя внутри них стало таким горячим, что превратилось в синее, Гарри сел, одной рукой прижав ее бедра к своим, а другой прикоснулся к ее горлу. Он почувствовал ее нежную кожу под своими пальцами, почувствовал, как пульс ударял его по ладони. Осторожно он погладил ее шею, ключицы, линию челюсти, — единственное ласковое прикосновение в аду страсти, которое исходило от их тел.
Затем искры от огня взлетели в небо, освещая ночь и рассеиваясь по ней, создавая собственную маленькую галактику посреди вселенной. Голова Аделаиды упала ему на плечо и тяжелый вздох слетел с его губ, когда Гарри обнял ее.
— Тяжелый день? — Прошептал он. Легкая улыбка, играющая на уголках его губ, отчетливо была слышна в его словах.
— Да. — Прошептала она и ее дыхание защекотало его шею. И когда они легли на пол и обернули вокруг своих тел одеяло, их конечности были так запутаны, что никто из них не знал где дымятся его, а где ее.
Никто из них не знал, как долго она лежат там, но когда солнце утонуло под верхушками деревьев, и ее рука гладила его спину, новая жизнь вышла наружу из теплого пепла их грудных клеток. Кентерберийские колокольчики, жимолость и белые гиацинты, оливки, лавры, цветы апельсина и вишни, красные розы, клубника и персики выросли внутри них, и внутренности в их груди никогда не выглядели так красиво. Потому что нет лучшего места для цветов, чем в сгоревшей почве.
========== 3.8 ==========
Свет, отражающийся на прохладной поверхности бассейна, преломлялся от волн, и попадал золотыми лучами прямо в его глаза. День был жаркий, летний ветер утих на какой-то период времени, и Гарри заснул днем из-за чего на его лбу появились капельки пота.
Он убрал волосы с лица, которые все еще были влажными от его последнего купания, и посмотрел на сад. Трава была подстрижена, а клумбы прекрасно ухожены наемными руками. Шмели били своими крылышками, летая от цветка к цветку, совершенно не подозревая о том, что они не должны быть в состоянии даже летать. На его щеках появились две ямочки, когда одно из пушистых созданий приземлилось на его колено.