— Я не хочу вставать. — Сказал он, его голос тонул во сне.
— Ты должен, любовь моя, уже полдень и ты не можешь провести всю жизнь в мечтах. — Возразила Аделаида, ее голос был песней в его ушах.
— Могу, — пробормотал он. — Я могу провести всю свою жизнь в мечтах, если я проведу ее с тобой. — Он поднял голову и взглянул на нее. Сон все еще цеплялся за черты лица юноши, а ночь заплела его волосы в кудрявый беспорядок. Золото больше не блестело в ее носу, она отказалась от него, оставив его в чужой стране, как если бы она была королевой, которая больше не нуждалась в золотой короне, чтобы подтверждать свой статус.
Гарри снова был поражен ее неземной красотой. Никто никогда не будет выглядеть как она. Никто никогда не будет наделен этими великолепными чертами, которыми ее благословила природа. Ни у кого никогда не было таких высоких скул или таких розовых губ. Ни у кого никогда не было таких голубых глаз или таких черных ресниц. Ни у кого никогда не было такого подбородка или таких бровей, как у нее. Она была уникальной, не из этого мира, хульдрой, сиреной, русалкой, человеком. Она была Аделаидой и она была прекрасна. Внутри и снаружи.
— Звучит прекрасно, — сказала она и рассмеялась. — Но куда именно приведет нас эта мечта? Мы должны выяснить это.
Он опустил руку на ее лицо и поиграл с волосами. Гарри вспомнил время, когда он не мог коснуться даже ее руки, когда он едва мог смотреть на нее, не покраснев. Теперь Гарри почувствовал, как очертания ее тела так идеально прижимались к его, и когда он посмотрел в бассейны ее глаз, он точно знал, где прячутся звезды.
— Это просто. Второй поворот направо, а потом прямо до утра.
Они снова двигались по дороге, оставляя позади мили темного асфальта, пока ехали к своим звездам. Шторм оставил после себя разрушение, и по земле были разбросаны умирающие деревья, убитые силой насильственной любви природы. Но теперь солнце оплакивало золотые слезы Фрейи на горизонте, и ветер целовал их щеки, пока танцевал через окна. Мелодия текла из магнитолы, капая словами любви в их уши, или, возможно, это были слова скорби. Для них это не имело значения, потому что они были слишком заняты написанием собственной песни.
Это была песня цветов и бабочек, золота и солнца, дождя и темного неба, но самое главное — это была песня о них. И это было прекрасно.
Некоторое время они ехали молча, пока Гарри внезапно не рассмеялся. Аделаида с удивлением и любопытством посмотрела на него, задаваясь вопросом над чем он смеялся. Юноша заливался смехом снова и снова, он не мог остановиться, все его тело дрожало, пока он хихикал, а слезы радости катились по его щекам.
— Почему ты смеешься? — Спросила она, ощущая вкус его заразительного смеха на кончике своего языка.
— Потому что, — ответил он, набирая воздуха в легкие. — Я начинал волноваться, что мы могли что-то оставить в гостиничном номере, но потом понял, что нам нечего забывать. У нас нет ничего в этом мире, кроме этой машины, рюкзака с приключениями и одежды, которую мы носим. — Ямочки на его щеках улыбнулись, когда Гарри улыбнулся ей, а затем она тоже рассмеялась.
— Ты не совсем прав, милый, — произнесла блондинка и взяла что-то с заднего сиденья. — У нас есть еще это. — В своих руках она держала букет цветов, тесно перевязанный белой шелковой лентой. Головы лилий долин свисали, по ним были разбросаны шрамы, но розовые гвоздики и колокольчики улыбались им, их лепестки все еще были нежными.
— Как я мог забыть. — Сказал он и, когда они засмеялись, цветы, которые так долго прятались в их грудных клетках, подняли свои макушки к солнцу, и золотые бабочки поднялись на своих крылышках вверх, снова начав кружить вокруг их трепещущих сердец.
Пятна ржавчины появились на закате дня, пока солнце уходило за горизонт, когда двое продолжали следовать за звездами. Карта лежала на коленях у Аделаиды, а ее пальцы аккуратно обводили красные, синие и желтые линии. Карта была старая, потрепанная руками времени и путешествий. Чернила пометили бумагу и по городам и странам разбросаны не твердые слова, излагающие ее мечты.
Они не знали, сколько времени они ехали, но, в конце концов, маленький свет на приборной панели засветился красным, и им пришлось остановиться на заправке. Вокруг было темно и холодный свет просачивался из стеклянных окон магазина. Она вздохнула и стерла остатки сна с глаз. Все ее тело было поражено усталостью и сон звал ее по имени. Он тоже устал, но звук ее дыхания не давал ему уснуть.
Гарри остановил машину, и пара выпрыгнула из нее, ступая на твердый грунт под ногами.
— Я оставлю тебя на секунду? Я должна кое-кому позвонить. — Ее голос дрожал, когда она говорила, но его улыбка согревала ее, и к тому времени, когда его губы коснулись ее лба, он тихо прошептал:
— Я подожду тебя. — Скромная улыбка появилась на ее губах.
Металл был холодным под ее пальцами, когда она нажимала цифры, которые знала наизусть с тех пор, как стала достаточно взрослой, чтобы считать. Тяжелый телефон был в ее руке, пока в ушах звучал сигнал вызова.
«Возьми трубку, » — думала она. — «Пожалуйста, возьми трубку.» После этого кто-то ответил на звонок.
— Да? — Спросил голос.
— Привет, это я. — Поприветствовала Аделаида, а в ее горле образовался ком.
— Адди! — Воскликнул голос, пронизанный счастьем. — Где ты?
— На заправке по дороге к звездам. — Слезы прожигали дыры в ее глазах, но улыбка на губах стала больше.
— Почему я слышу, что это не «Я возвращаюсь домой»? — Меланхоличная улыбка стала слышна в ее голосе.
— Потому что это не так. — Ответила Аделаида. — Это прощальный звонок, Лея. — Блондинка услышала, как Лея засмеялась по другую сторону телефона, или, может быть, она плакала. Аделаида не могла сказать точно. — Пожалуйста, береги себя, и, пожалуйста, просто знай, что я буду чертовски сильно скучать по вам.
— Мы знаем, — ответила Лея. — Мы знаем. Мы тоже будем сильно скучать по тебе. И, любовь моя, пожалуйста, береги себя и его.
— Конечно. — Сказала девушка в трубку таксофона. Она сидела на земле, ее ноги были сложены под ней, когда она почувствовала, как тени мертвого дерева ивы играют на ее лице.
— Люблю тебя, езжайте осторожно. Люблю тебя. — Это были последние слова, которые Аделаида услышала от своего друга, и они последовали ее совету.
Когда последний телефонный гудок умер, к ней дошел еще один звук. Это был мягкий звук гитары, идеально сопровождаемый сладким голосом. Она слышала эту песню раньше, но это было давно, и слова уже исчезли из ее памяти, лишь мелодия осталась.
Блондинка пошла на звук и звезды в ее глазах взорвались, когда она приземлилась на него. Гарри прислонялся к машине с огромной улыбкой на лице.
— Что ты делаешь? — Спросила его девушка и смех слышался в ее голосе.
— Шшш, — Тихо шикнул он и взял ее за руку. — Давай потанцуем. — Гарри притянул ее ближе, одна его рука была в ее руке, а другая расположилась на талии блондинки. Если бы их кто-то видел, они бы подумали, что пара танцует в тишине, но музыка лилась из автомобильного радио. Шаткие, хрупкие и просто сильные оттенки мелодии, чтобы они могли расслышать ее. Словно весь остальной мир рухнул, и все, что осталось, это музыка и их сердца.
Они танцевали медленно, плавно, в идеальном унисоне тел. Его ноги двигались, а ее следовали. Он улыбнется, и она тоже. Юноша покрутил ее, и ее волосы поднялись в воздух, когда он сделал это. Она не смеялась, а лишь улыбалась со звездами в своих глазах.
— Я думаю, может быть, просто может быть, мы уже нашли свои мечты. — Прошептала Аделаида и когда они поцеловались, песня закончилась и звук падающей вишни повис в воздухе. Но они этого не услышали и продолжали ехать. Осторожно, осторожно, осторожно.
В их автомобиле родился новый день, его крыло из оникса проносилось мимо них, пока они ехали, оставляя лишь блики, чтобы они могли видеть мир. Они не возражали, потому что в темноте ночи в их головах сияли яркие звезды.