- Да-да, она! – энергично закивала головой Заря. В её глазах появился какой-то странный блеск.
- Я знаю её, как раз довольно короткая, очень старая и ней особый ритм. Что же – приступим! – настроив инструмент, руки барда начали перебирать струны и ночной лес наполнился приятной мелодией.
Дум отвернулся в сторону и чихнул, за что уловил на себе на пару мгновений строгий взгляд менестреля.
Зарина, сложив ладони вместе, закрыла глаза и начала что-то нашёптывать.
Асест почувствовал, как хаотичное пламя костра переменилось, сделалось более упорядоченным, будто подчинившись чьей-то воле.
Затем, в тот момент, когда прикосновения к струнам барда сделались более резкими, похожими на щипки – мелодия переменилась. С губ Идаволла сорвались слова песни.
Поначалу Дум даже не узнал голос менестреля, потому что он звучал гораздо ниже чем обычно. От его пения – наполненного большой глубиной и полнотой звучания, кожа Лисы волей не волей, покрылась мурашками.
В те времена, когда влачился древний человек,
Жил брат Хорса – Ильм, о древний Бог,
Владыка вод морских, в пучину облачённый!
Зарина раскрыла свои очи, которые сияли красным и быстрым движением, поднявшись со своего места, стала танцевать в такт мелодии и делать быстрые плавные движения руками, вслед за которыми от костра в воздух поднялся сноп искр. Инквизитор мог поклясться, что он увидел едва различимые нити, что струились от её пальцев и уходили к костру. Огоньки ярко вспыхнули и превратились в огненный образ, зависший над костром.
Дум завороженно наблюдал за происходящим. Лиса устроилась по удобнее, подложив себе спальник под голову и потягивая напиток из фляги.
Образ представлял из себя могучего старца, восседающего на троне.
Оценив старания девушки, Идаволл почтительно кивнул ей и продолжал:
Средь дна морей и океанов, стоял чертог твой, что ныне склеп пустой.
Враги твои, в те времена, колени пред тобою преклоняли, завидев волненья волн разгневанного бога.
Образ переменился и теперь изображал берег бушующего моря, возле которого, опустившись ниц скопились множество людей.
И вот призвал тебя, спасти людей, от разбушевавшихся морей
Влекомый на крыльях ветра, о Имакиди, что в край родной стремился!
Теперь картина представляла собой мужчину, что стояла на палубе корабля среди бушующего моря. Образ этого человека показался Марагвейну до боли знакомым.
Встретившись взглядом с серыми глазами эльфийки, он, кажется, понял, что она думала также.
Воитель сей был громогласен и могуч.
Подняв уста свои на свод небесный, изрёк мольбу он Ильму-водяному.
И клялся он, что не умолкнет глас его, покуда сердце бьётся за народ!
Следующее видение показывало Имакиди, на вершине мачты, обращавшегося к небесам.
Мелодия вновь переменилась, став какой-то более торжественной. Пот выступил на лбу барда и казалось, что он поглощён лишь одной игрой на инструменте.
И вот согласно Ильма, божественной воли
Ему тот знанья даровал, о том, как пучину вод морских он повелевал.
Запечатлел сей мореход божественные руны в знании своём.
И перевёл он их в божественный наказ, что стало силой покорившей океаны.
В следующий миг, образ изображал мужчину, голого по пояс, чьё тело покрывали магические письмена. Инквизитор волей не волей, чуть поддался вперёд попытавшись разобрать их, но в итоге он понял, что это лишь нагромождение не связанных символов. Образ Имакиди, стоя на земле, простёр руки в сторону бушующих вод, и они тут же покорились ему.
- Ого! – удивлённо воскликнула эльфийка.
Играя одной рукой, подняв указательный палец, менестрель отрицательно покачал головой, давая понять, чтобы его не перебивали.
Теперь музыка сделалась очень воодушевляющей.
О Ильм, наш павший бог, владелец вод морских – сражённый Темновитом!
Ты даровал герою крупицы власти над водою!
Хвала тебе, о тот, что мёртвым спит на дне морском!
Искры слетали с кончиков пальцев Зарины, казалось, что она не танцевала, а была погружена в некое подобие транса. Огненный образ изображал морского владыку, что лежал на постаменте, а рядом возле него преклоняли колени люди, среди которых был и Имакиди.