- Во сколько это было? - строго спросил участковый.
- Не знаю точно. Часа в три.
- Вы что, до трех часов радио слушаете?
- Не спалось, слушал...
Участковый многозначительно посмотрел на председателя.
- Какая это Москва в три часа говорит?
- "Маяк".
- "Маяк" всю ночь говорит, - подтвердил председатель, но внимательно смотрел на фельдшера. - Кто вам дал право в три часа ночи булгатить село выстрелами?
- Простите, не подумал в тот момент... Я - шизя.
- Кто? - не понял милиционер.
- Шизя. На меня, знаете, находит... Теряю самоконтроль. Фельдшер как бы в раздумье потрогал лоб, потом глаза - пальцами. Ширво коло ширво... Зубной порошок и прочее.
Милиционер и председатель недоуменно переглянулись.
- Простите, - еще раз сказал фельдшер.
- Да мы-то простим, товарищ Козулин, - участливо произнес председатель, - а вот как трудящиеся-то? Им некоторым вставать в пять утра. Вы же человек с образованием, вы же должны понимать такие вещи.
- Кстати, - по-доброму оживился участковый, - а чего вы-то салютовать кинулись? Ведь это не по вашей части победа-то, - вы же ветеринар. Не кобыле же сердце пересадили.
- Не смейте так говорить! - закричал вдруг фельдшер. И покраснел. Помолчал и тихо и горько спросил: - Зачем вы так?
Некоторое время все молчали. Потом заговорил председатель:
- Горячиться не надо. Конечно, это большое достижение ученых. Дело не в том, кому пересадили, все мы, в конце концов, животный мир, важно само достижение. Тем более, что это произошло на человеке. Но, товарищ Козулин, еще раз говорю вам: эта ваша самодеятельность с салютом в ночное время - грубое нарушение покоя. Мало ли еще будет каких достижений! Вы нам всех граждан психопатами сделаете. Раз и навсегда запомните это. Кстати, как у вас с дровами? Фельдшер растерялся от неожиданного вопроса.
- Спасибо, пока есть. У меня пока все есть. Мне здесь хорошо. Фельдшер мял в руках шапку, хмурился. Ему было стыдно за свой выкрик. Он посмотрел на участкового: - простите меня - но сдержался...
Участковый смутился:
- Да ну, чего там...
Председатель засмеялся:
- Ничего. Кто, как говорят, старое помянет, тому глаз вон.
- Но кто забу-удет, - шутливо погрозил участковый, - тому два долой! Протокол составлять не будем, но запомним. Так, товарищ Козулин?
- При чем тут протокол? - сказал председатель. - Интеллигентный товарищ...
- Интеллигентный-то интеллигентный... а дойдет до наших в отделении...
- Мы вас больше не задерживаем, товарищ Козулин, - сказал председатель. - Идите работайте. Заходите, если что понадобится.
- Спасибо. - Фельдшер поднялся, надел шапку, пошел к выходу.
На пороге остановился... Обернулся. И вдруг сморщился, закрыл глаза и неожиданно громко - как перед батальоном - протяжно скомандовал:
- Рр-а-вняйсь! С'ирра-а!
Потом потрогал лоб и глаза и сказал тихо;
- Опять нашло... До свиданья. - И вышел.
Милиционер и председатель еще некоторое время сидели, глядя на дверь. Потом участковый тяжело перевалился в кресле к окну, посмотрел, как фельдшер уходит по улице.
- У нас таких звали: контуженный пыльным мешком из-за угла, сказал он.
Председатель тоже смотрел в окно.
Ветфельдшер Козулин шел, как всегда, скоро. Смотрел вниз.
- Ружье-то надо забрать у него, - сказал председатель. - А то черт его знает...
Участковый хэкнул.
- Ты что, думаешь, он правда "с приветом"?
- А что?
- Придуривается! Я по глазам вижу...
- Зачем? - не понял председатель. - Для чего ему? Сейчас-то?..
- Ну, как же - никакой ответственности. А вот спроси сейчас справку - нету. Голову даю на отсечение - никакой справки нету. А билет есть. Ты говоришь: ружье... У него наверняка охотничий билет есть. Давай на спор: сейчас поеду, проверю - билет есть. И взносы уплачены. Давай?
- Все же я не пойму: для чего ему надо на себя наговаривать?
Участковый засмеялся.
- Да просто так - на всякий случай. Мало ли - коснись: что, чего? - я шизя. Знаем мы эти штучки!