Об авторе повести не известно ничего. «Лонг», по-латыни Длинный, было рабским прозвищем, а не настоящим именем. Некоторые исследователи даже отказывались признать авторство раба, утверждая, что наименование «Лонгус» возникло из ошибки переписчика, добавившего лишнюю букву в слово «логос», «Слово о Дафнисе и Хлое». Предположение хоть и интересное, но невероятное: конечно, «Слово» может означать риторическое выступление, речь, но, скорее, здесь подошел бы термин «Повесть» (по-гречески, диэгема). Мы бы предположили другое: автор был образованным человеком, но, сочувствуя своим героям, принял рабский псевдоним, чтобы до конца прочувствовать и выразить всё, происходившее с ними.
Такие книги, как «Дафнис и Хлоя», в самой античности ценились как редкости, переписывались особо тщательно, представляя собой сувенирные издания. Наша повесть была найдена случайно, никто из античных и средневековых авторов ее не цитировал, как в альбомы по искусству не включают фарфоровые статуэтки. Ни в коем случае любовные повести не были массовым чтением, это не нынешние карманные книжки любовных романов: скорее, они были дорогостоящим наслаждением тогдашних «фанатов», как сейчас – коллекционные комиксы. Комиксы тоже говорят о том, как герой, действуя в силу данной ему природы, превосходит все наши привычные представления о природе.
Главное достижение новеллы Лонга – обоснование любви как цели человеческой жизни. Античность знала и любовь-дружбу, и страстную любовь-ревность, и любовное беспокойное томление, и сладостную муку. Древние лирики рассказали о светлом очаровании любимого человека и мучительной влюбленности. Платон воспел небесную и земную любовь. Сам греческий язык различил любовь-дружбу (филию), любовь-почтительность (сторге), любовь-одержимость (эрос) и любовь-восхищение (агапе) – последнее слово, по созвучию с еврейским словом для любви «ахаб», стало означать любовь как внутреннее свойство Церкви.
Как собрать столь разные образы любви в ее единую реальность? Лонг решает этот вопрос, создавая уникальный сюжет, в котором внимательная влюбленность становится самой подлинной любовью. Он предвещает в этом христианскую мистику любви, любовь как созерцание, как длительное томление, как культуру сердца – ту христианскую мистику, из которой произошла привычная нам романная любовь с первого взгляда, столь же мечтательная, сколь и внимательная. Формула Лонга проста: где эрос в его живописной наглядности – там совершенство человеческой жизни; там влюбленность и есть уже состоявшаяся любовь. Он живописует эрос и живописует эросом: пишет саму жизнь на языке простоватых условностей, тем самым вскрывая минимальные условия живой влюбленности.
В начале Лонг говорит, что будет соревноваться с картиной: где в картине было само действие, в его небывалой наглядности, там будет внимательная речь, не упускающая ни одной детали, ловящая все детали в сеть своей ясности. Картина была найдена не просто в храме, а в обители Нимф – как считалось, Нимфы способны нашептывать пророчества, предвещать лучшее будущее, учить сосредоточенности и серьезности. Значит, и в романе Лонга будет рассказано, как события из жизни героев, кажущиеся им поначалу случайными, после и станут законом их любви. Также Лонг замечает, что его новелла будет чудотворной – она исцелит больных, утешит печальных, возродит любовь в душах и даст уроки любви. Все названные действия мы знаем как свойства чудотворных икон в православной традиции, и, читая произведение Лонга, мы оказываемся у истоков почитания чудотворной образности: если роман Лонга – это картина и текст, то и икона – это не меньше и образ, и Евангелие. Жанр «деяний и страстей» оказывается предвестием отдаленных и дальнобойных культурных решений.
Начинается повесть как индийское кино. Дафнис и Хлоя – сироты: благородные, но обедневшие семьи, не имея достаточно средств дать всем детям надлежащее воспитание и образование, избавлялись от самых младших. Родители Дафниса бросили его в кустарник, где его вскормила коза. А Хлою ее родные оставили умирать в пещере Нимф, – но кроткая овца, любимица Нимф, стала питать девочку. Лишенные воспитания во дворцах, дети были воспитаны природой, чистой и радостной, где овцы – домашние животные Нимф, где есть любовь к домашним животным, а значит, цивилизация стоит на высшей ступени, чем в душных суровых городах. Детей разобрали пастухи, не ведавшие олимпийских богов, но только собственных божков и легконогих Нимф.