Иванов Сергей Иванович
Дафнис и Хлоя
Лонг
ДАФНИС И ХЛОЯ
(пересказ через ОСОЗНАНИЕ)
ГЛАВ А ПЕРВАЯ
На Лесбосе есть город Митилена. Он прорезан каналами - в них вливается море - и украшен мостами из белого камня.
От этого города в двухстах стадиях находилось поместье богача. Чудесное - имение: в горах зверь, на полях хлеба, на холмах лоза, на лугах стада, и море, набегая на берег, плещется на песке.
В этом поместье был козопас Ламон. Пася стадо коз, он нашёл ребёнка, одна из коз кормила его. Там рядом была чаща леса, заросшая понизу терном, и повсюду вился плющ, и росла трава, а на ней лежал ребёнок. Сюда коза и ходила, часто исчезая из глаз, и долгое время она оставалась с ребёнком, покидая своего козлёнка. Ламон подметил, что она убегает, и пожалел козлёнка. В полдень он пошёл за ней по следам и увидел, что коза переступает, боясь копытами ребёнку вред причинить, а он тянет молоко, струящееся потоком. Пастух подивился, подошёл ближе и нашёл мальчика, крупного, красивого и в убранстве, для подкидыша чересчур богатом: пурпурное покрывало, золотая застёжка, ножичек с рукояткой из слоновой кости.
И сначала Ламон задумал взять с собой одни лишь эти знаки, ребёнка же оставить здесь. Но затем устыдился, что он - безжалостней козы, и, дождавшись ночи, принёс своей жене Миртале и знаки, и ребёнка, да и козу привёл. Она изумилась: неужели козы стали рождать детей? И он рассказал ей, как нашёл его, как увидел его вскормленным козой, и как стало ему стыдно покинуть ребёнка на смерть. И она согласилась, что правильно он поступил. Затем они вещи, что были оставлены при ребёнке, спрятали, ребёнка своим признали, а его кормление поручили козе. А чтобы имя у мальчика было таким, какое в обычае у пастухов, они его назвали Дафнисом.
С тех пор прошло уже два года, и вот с пастухом Дриасом, пасшим стада на соседних лугах, случилось то же, на такую же находку он напал, такое же диво увидел. Там в скале была пещера нимф, изображения нимф были высечены там из камня: ноги босые, руки нагие, кудри вьются по плечам, пояс на бёдрах, в глазах улыбка, будто они пляшут в хороводе. Вход в пещеру лежал посередине скалы. Тут бил ключ, образуя ручей. Перед пещерой простирался луг, и на нём, питаясь влагой, росла трава. Тут и подойники лежали, и флейты, и свирели, и тростник - обетные дары от пастухов минувших времён.
И в эту пещеру овца, недавно принёсшая ягнёнка, стала так часто ходить, что не раз думали, что она пропала. Желая её наказать и заставить слушаться, Дриас свил из прутьев верёвку, скрутил петлю и пошёл к скале, чтобы поймать овцу. Подойдя, он увидел: овца подставляет соски с молоком, текущим обильно, а ребёнок хватает то за один, то за другой сосок ротиком чистым и свежим, так как овца очищает ему лицо языком, когда он насытится. Это дитя было девочкой, и рядом с ней лежали знаки: головная повязка с золотым шитьём, золочёные туфельки, браслеты из золота.
Сочтя, что эта находка послана ему богами, и овцой наученный жалости к ребёнку и любовному с ним обращению, он поднял на руки младенца, знаки положил в свою суму и помолился нимфам, чтобы они дали ему счастливо вскормить малютку, вручившую себя их покровительству. И когда пришло время гнать стадо домой, он возвратился в свой двор и своей жене рассказал о том, что видел, то, что нашёл, показал, а ей приказал девочку считать своей дочкой, её тайну скрыть ото всех и воспитать как родное дитя. И Напа (так звали жену Дриаса) стала матерью ребёнку, стала его ласкать и любить, боясь уступить овце в нежности. А чтобы все поверили, что это - её дочка, она тоже дала ей пастушеское имя, назвав Хлоей.
Оба эти ребёнка выросли быстро, и заблистали красотой ярче, чем - дети поселян. Дафнису уже было пятнадцать лет, а Хлое столько же, только без двух, когда и Дриас и Ламон в одну ночь увидели такой сон. Привиделось им, что нимфы той пещеры, в которой источник был и где Дриас нашёл ребёнка, Дафниса с Хлоей передают мальчику, бойкому и прелестному: за плечами крылья, лук и стрелки в руках. И, коснувшись одной стрелой обоих, он велел отныне пасти ему стадо коз, а ей стадо овец.
Увидев этот сон, Дриас и Ламон огорчились - неужели придётся этим детям пасти коз и овец? Ведь по их пелёнкам, казалось, что им - предсказана лучшая доля. Потому-то их кормили и пищей более нежной, и грамоте обучали, и всему, что в деревне считалось прекрасным. Но всё же, они подумали, надо богам покориться, раз дело идёт о судьбе детей, спасённых Провидением. Друг другу об этом сне рассказав и принеся жертву в пещере у нимф крылатому мальчику, они послали своих питомцев со стадами, обучив их тому, как нужно пасти до полудня, как выгонять стадо, когда спадёт жар, когда водить к водопою, когда в загон отводить, когда посох в ход пускать, а когда лишь прикрикнуть. Дафнис и Хлоя обрадовались и своих коз и овец полюбили больше, чем было в обычае у пастухов: ведь она пасла овец, виновниц своего спасения, он же пас коз, помня, что его вскормила коза.
То было начало весны, и все цветы расцвели. Воздух был уже полон жужжанием пчёл, пели птицы, прыгали, резвясь, рождённые недавно козлята и ягнята. Барашки скакали по холмам, пчёлы жужжали в лугах, и птицы своим пением оглашали заросли. И так как всё вокруг было охвачено радостью и весельем, Дафнис и Хлоя подражали тому, что слышали и видели: слыша пение птиц, пели, глядя, как прыгают овцы, скакали, подражая пчёлам, собирали цветы и на грудь за одежду себе их кидали или, сплетя веночки, посвящали их в дар нимфам.
И всё они делали вместе, пася стада, неподалёку друг от друга. И часто Дафнис пригонял овец, отбившихся от стада, часто и Хлоя сгоняла с утёсов коз. Бывало и так, что один из них сторожил оба стада, когда другой увлекался игрой. А игры были у них пастушьи, детские. Хлоя на болоте собирала стебли златоцвета, плела из них клетки для цикад и часто, этим занявшись, забывала своих овец. А Дафнис, нарезав тростинок, узлы их колен проколов, одну с другой склеив воском, и до ночи учился играть на свирели. И они пили вместе молоко и вино, а еду, что с собой приносили из дома, делили друг с другом. И можно скорее увидеть, что овцы и козы врозь пасутся, чем встретить порознь Дафниса с Хлоей.
И пока они так веселились, вот что измыслил против них Эрот: неподалёку волчица кормила волчат и из соседних стад похищала добычу. Тогда поселяне, сойдясь ночью, вырыли ямы в сажень шириной, а глубиной в четыре. Большую часть земли они раскидали, убрав далеко от ямы, а над ямой положили ветви и засыпали их остатком земли, чтобы месту придать прежний вид. Если бы даже заяц здесь пробежал, то и тогда бы эти ветви сломались, ведь они были тоньше соломы. Но хоть они и вырыли много таких ям по горам и равнинам, они не поймали волчицу, потому что она учуяла, что тут земле - ловушка, а коз и овец погибло немало, да к тому же чуть не погиб и Дафнис. И вот как это случилось.
Два козла, придя в ярость от ревности, кинувшись друг на друга, вступили в бой. Они столкнулись так, что у одного из них сломался рог. Он, задрожав, пустился бежать, а победитель, гонясь за ним, не давал ему передышки. Дафнису стало жалко, что у козла сломался рог, и, рассердившись на козла, который сломал этот рог, схватил посох и стал преследовать того, кто преследовал сам. И ни убегавший козёл, ни Дафнис, догонявший его, не смотрели себе под ноги, и оба упали в яму - первым козёл, а за ним - и Дафнис. Это Дафниса и спасло: козёл при падении ему послужил опорой. И вот он в слезах ожидает, не придёт ли кто на помощь, чтобы вытащить его наверх. Хлоя увидела, что случилось, помчалась к яме, узнала, что Дафнис - жив, и позвала на помощь пастуха с соседнего луга, сторожившего быков. Придя, он стал искать верёвку, чтобы, ухватившись за неё, Дафнис поднялся из ямы. Но верёвки под рукой не случилось.