Кирим, не сводя глаз с чужого бойца, мягко приземлившегося на пол, положил руку на раскаленную переборку в том месте, где, по его предположениям, находился с той стороны щиток, управляющий дверями. Кожа ладони зашипела, как на раскаленной сковородке, заставив Дайлети судорожно втянуть воздух сквозь сжатые зубы. Запах собственной паленой плоти едва не нарушил концентрацию, но контакт с электроникой все же удалось ненадолго установить, и мембрана сдалась, разъезжаясь в стороны.
Боец Ирава рыбкой прыгнул в еще не до конца раскрывшиеся створки, утягивая с собой Суона. Отрывать руку от переборки пришлось, оставляя на металле куски кожи. Оказавшись в соседнем помещении, соперники хором выругались, потому что пламя и там властвовало уже практически повсюду. Стараясь не выть в голос, Дайлети потряс обожженной ладонью и короткими перебежками устремился за одноглазым бойцом по охваченному огнем коридору к огромному иллюминатору, расположенному в центре. По нему змеились трещины, а рядом валялось скукоженное обугленное тело, все еще сжимавшее в руках лом. Этот человек, видимо не знал, что разбить стеклопластик таким образом нереально. Но ужас перед неминуемой страшной смертью придал ему сил, позволив сделать невозможное.
Одноглазый покрутил головой, разглядывая новый коридор и что-то прикидывая в уме, потом по скобам вскарабкался почти к самому потолку и принялся раскурочивать одну из стенных панелей, на взгляд Кирима, неотличимую от остальных. Через минуту та уже летела на пол, а боец Лорда Ирава протягивал Суону руку.
Один за другим они протиснулись в узкое отверстие и оказались в параллельном коридоре станции, судя по всему, техническому, и для участников Состязания не предназначенному. Он был длинным, но узким, выпрямиться там полный рост было нельзя, и какое-то время пришлось ползти. Когда по прикидкам Кирима они покинули пределы горящих уровней, Одноглазый остановился и блаженно растянулся на полу, давая отдых рукам и ногам.
Суон последовал его примеру, сосредоточившись на поврежденной ладони. Ожоги плохо поддавались инстинктивной регенерации из-за специфики повреждений. Не зря во все времена противники Единых с Природой старались своих врагов именно сжигать.
Кир вспомнил тот единственный раз, когда отважился спросить отца о своем сводном брате, Кэмрисе.
Чистые атаковали поселение Дайлети на Азратисе в четыре утра, когда даже любители встречать рассвет еще нежились в своих постелях. На деревню было сброшено два контейнера, которые раскрылись в воздухе, распространяя в атмосфере вещество с емким кодовым названием «Огненный ад». Достаточно было одного выстрела, чтобы тяжелый горючий газ вспыхнул и опустился на деревянные дома всепоглощающим облаком.
Когда горит сам воздух, некуда бежать ни человеку, ни зверю, ни птице. Тех же, кому все-таки посчастливилось вырваться из ада, вынося на себе детей, встречали десантники в броне и с огнеметами.
Кэмрис, которого Чистые уже называли между собой Бичом Окраинных Миров, не успел на помощь к своим совсем чуть-чуть. И, посадив корабли, Дайлети еще успели увидеть, как десантники деловито расхаживали по дымящимся развалинам, пинали обугленные тела, и время от времени выпускали из огнеметов длинные струи или брались за ножи, довершая работу пламени.
И тогда Кэмрис не выдержал. И отдал тот страшный приказ, вложив в него всю силу Голоса Дайлети, что досталась ему в наследство от старого и могущественного отца, и помноженную на свои прожитые двести лет.
Сторонники Чистоты отбросили огнеметы и рвали друг друга голыми руками. Сначала в стороны летели куски брони, потом - окровавленная плоть. А Кэмрис стоял и смотрел, запретив подчиненным вмешиваться. И, когда четверо суток спустя на Азратис прибыл Кай - никому другому арестовать сына Старейшего было не по силам - сопротивляться не стал. Молча снял форменный китель с нашивками полковника, сложил руки за спиной и последовал на корабль.
Он был хорошим сыном и до конца им остался, после суда попросив о последней милости не Кая, а лучшего друга. Дамир Дан-эли Раскани поднял над склоненной головой осужденного длинный чуть изогнутый меч, подождал, пока Кэмрис своей рукой отведет волосы, обнажая шею, и тогда опустил клинок.